Неопределенные виды на жительство

В Межигорье ежедневно приезжают экскурсанты — взглянуть на резиденцию экс-президента Януковича. А в домах, предназначенных для прислуги и охраны, сейчас живут переселенцы из Донецка. Во дворе гуляют дети, а их родители занимаются хозяйством.

Оля — из Донецка. У нее был бизнес, и она уверенно смотрела в будущее. Но сейчас старается ничего не предсказывать — все слишком неопределенно.

— Ничего загадывать не хочу, — говорит Ольга в ответ на вопрос, чем собирается заниматься.

Она — соблюдающая мусульманка, и, вероятно, это составляет еще один комплекс проблем. Чего-чего, а мечети в Межигорье нет. На вопрос, каково ее мусульманское имя, отмахивается:

— Зовите Олей, и все.

 В кафе, где туристы могут выпить кофе или пиво, официантка так формулирует корень противоречий в вопросе о переселенцах из Донецка:

 — Они здесь на всем готовом живут, а наши ребята под бомбами умирают. Это справедливо?

 На два дома

 — Как только узнают, что ты из Луганска, сразу же отказываются сдавать, — Андрей Кравчук делится своим опытом жизни в Киеве. Главная проблема — массовая предубежденность киевлян относительно жителей Донбасса. По его мнению, это настоящий психоз.

— Не знаю, специально или нет, но против нас развязана настоящая информационная война, — уверен Кравчук. — Посмотрите, что пишут в Интернете! Чего только о нас не рассказывают! В результате снять квартиру — целая проблема.

Я спрашиваю, как именно это происходит: риелторы заранее выясняют место прописки?

— Да попросту, когда нужно подписывать договор с владельцем, он видит место регистрации и отказывает.

— В последний момент?

— Да, в последний момент.

Луганское происхождение становится непреодолимой трудностью и при устройстве на работу. Дело в том, что многие работодатели уверены, что такой сотрудник надолго в их фирме не задержится. И потому отказывают.

Кравчук работал в Луганске в одной неправительственной организации и уехал оттуда несколько месяцев назад. Сейчас он живет в офисе своих друзей. Квартиру не снимает, потому что ему в этом отказывают, а еще потому, что не расстается с надеждой вскоре вернуться домой.

Сейчас, когда военные действия в зоне АТО поутихли, многие уехавшие из города луганчане подумывают о том, чтобы вернуться. Часть жителей Донбасса уже вернулись в контролируемые украинскими силовиками города. Но в Луганске власть в руках незаконных вооруженных формирований. И хотя там почти не стреляют, но нормальной жизнью по возвращении не заживешь. Закрепляться в Киеве для большинства луганчан тяжело, прежде всего психологически. Им неясно, нужно ли окончательно перевернуть прошлую страницу жизни. Может быть, скоро все изменится? Так зачем тогда пускать корни в Киеве или Харькове?

Житель Дружковки из Донецкой области Евгений Шаповалов уже вернулся домой. Он уехал в Харьков в начале лета, после того как знакомые предупредили его об опасности — ему угрожало похищение. Но сейчас Дружковка под контролем украинских силовиков.

— Дружковка обезлюдела на треть. Разъехались люди, — говорит Шаповалов.

— Куда разъехались? — спрашиваю я.

— В Россию в основном. А те, кто бежал в украинские города, понемногу возвращаются.

Шаповалов будет работать на привычном месте — в горсовете. Но для многих других дружковцев работы не будет: производства массово закрываются. Кроме того, из города уезжали в основном средний класс и предприниматели. Сейчас ни о каком прибыльном бизнесе в Дружковке речь не идет. И потому многие, в основном молодежь, в город не вернутся, даже напротив — оттуда уедут те, кто не сможет найти работу. В ближайшее время этот город, да и многие города и поселки на контролируемой украинскими силовиками части юго-востока будут похожи на прифронтовую территорию. Со всеми прелестями такой жизни — безработицей и постоянной нестабильностью. Шаповалов готов к такому и собирается на своем рабочем месте в горсовете укреплять государственную власть.

Забота как средство от депрессии

Сергей Мокренюк живет в Киеве около полугода — с того момента, когда ему, активисту крымского Евромайдана, оставаться в Крыму стало небезопасно. Он весь в заботах — кроме того, что ему нужно выполнять свои профессиональные обязанности (Мокренюк — юрист), он еще занимается проблемами крымских переселенцев и входит в правление одной небольшой, но амбициозной политической партии. Выезжая из дома, Сергей вынужден брать с собой все необходимые бумаги и документы, потому что заскочить за ними в течение дня не получится — Мокренюк живет за городом, и дорога занимает много времени. Это еще одна его задача — найти жилье поближе к центру. Но в отличие от переселенцев с юго-востока крымская прописка не составляет проблемы — к крымчанам относятся без предубеждений.

— Получается зарабатывать на аренду жилья? — спрашиваю я.

— Получается, — улыбается он. — Дело в другом: заработки у юристов нерегулярные, сегодня хорошо заработал, а вот завтра… Кроме того, если бы я только за деньги работал, а так ведь полно других дел, которые нельзя бросать.

Мокренюк, как и большинство уехавших с родины крымчан, уверен, что вернуться в ближайшее время не получится. И потому нужно осваиваться на чужбине. Но, странное дело, Киев или Львов в эти дни для крымчан куда комфортнее родных Симферополя или Ялты. Есть общее место в воспоминаниях крымчан-мигрантов — как они пересекали Перекоп. Одни молились, другие пили. Все не верили, что так просто смогут уехать.

— Я как увидела, что за окном Херсонщина, так будто какой-то груз с души упал, — рассказывает Светлана, с недавних пор львовянка. — До последнего не верила!

Но по мере погружения в не-крымскую жизнь они все более отчетливо различают разницу социальных и культурных практик. Если для Киева или Запорожья культурный плюрализм обычен, то во Львове ощущается господство западноукраинских культурных норм. Крымчане тонко чувствуют это.

— Львовяне чудесные люди, — говорит Рустем Аблятиф, живущий сейчас во Львове, — но они мало знакомы с другим жизненным укладом и другими традициями. Это иногда приводит к недоразумениям.

Он намерен исправлять положение, подготовив курс лекций о культуре крымских татар. Появилась возможность читать эти лекции в одном из львовских вузов, и Аблятиф считает, что это его миссия — познакомить материковых украинцев с крымскими татарами.

Вообще крымчане производят впечатление людей обеспокоенных, всегда занятых и ставящих перед собой иногда несколько нереалистичные планы. Так, они мечтают вернуть Крым, но не знают, как именно это сделать. Они разрываются между необходимостью помогать украинским патриотам в Крыму, крымским мигрантам на материке и бойцам АТО. Многим из них самим нужна помощь, но они стараются об этом не говорить. Деятельность и активность — это их рецепт борьбы с унынием. Многие признаются, что засыпают и просыпаются в слезах: их родина — Крым — для них недоступна. И потому нужно действовать. Например, помогать воюющим солдатам. Сергей Мокренюк сейчас организует группы подростков для поездки в Польшу, эта программа предназначена для детей офицеров и добровольцев.

— Наши польские партнеры обеспечат все — от проезда и размещения до экскурсионной программы, — рассказывает Мокренюк. — Раньше я занимался крымскими подростками, но теперь это невозможно, а поляки готовы принимать. Будем возить детей, младших братьев и сестер наших бойцов. Хоть так поможем им.

Человек — мерило всех вещей

— Главное — какой человек и чего он хочет достичь, — такими словами подводит итог размышлениям о судьбах переселенцев Олег, на данный момент житель Межигорья. — Нормальный, трудолюбивый человек везде устроится. Сам выберет, то ли домой возвращаться, то ли на новом месте обустраиваться. И если он нормальный, то со всеми проблемами справится.

— И с плохим отношением?

— Да! Когда человек себя хорошо покажет, это уже будет неважно, откуда он — из Донецка или Луганска. И все будет хорошо, — уверен Олег.

Он не теряет времени даром, а рыхлит цапкой клумбы перед общежитием. В Донецке у него был бизнес, но сейчас это в прошлом. Он еще не знает, нужно ли ждать освобождения своего города или стоит об этом забыть. И потому занимается клумбами в том месте, где живет сейчас.

Переселенцы, будь то семьи из Крыма или юго-востока, живут в неопределенности. Неясен их статус и обязательства государства перед ними. Неясно, стоит ли им закрепляться на новом месте или ждать возможности вернуться. Многие до конца не могут уяснить себе своего нового положения. Но, похоже, те из них, кто настойчиво ищет заработки и становится на ноги, будут хорошо подготовлены, чтобы вернуться на родину, когда она станет пригодна для жизни. А ждать этого момента можно долго, но с работой и квартирой, за которую платишь сам.