СНГ утраченных возможностей

Интересно нынешнее состояние СНГ охарактеризовал армянский президент Кочарян: мол, потенциал есть, теперь нужно только определиться с теми задачами, на которые этот потенциал направить. Вот здесь как раз — в сфере определения круга применения потенциала — и начинаются главные проблемы — серьезные, вечные и потенциально угрожающие дальнейшему существованию того, что условно называют СНГ.

В любом случае СНГ, даже если бы за этой аббревиатурой скрывалось что-то намного проще для анализа, чем бывший СССР, было бы довольно сложно типологизировать и соответственно найти аналоги в современных международных отношениях. Поскольку это объединение создавалось исключительно на основании сохранения иллюзии существования тесных политических связей в рамках бывшего СССР. И лишь в тех масштабах, которые не мешали продвижению интересов национальных элит. Слово “содружество” может иметь какие-то ссылки на, к примеру, Содружество британское, которое, кроме бывшего имперского прошлого, характеризует полное отсутствие каких-либо объединительных признаков, кроме портрета Королевы на денежных единицах и того, что граждане Содружества могут немного свободнее въезжать в метрополию, чем все остальные.

Можно СНГ сравнить и с региональными организациями, созданными по географическому признаку, на манер Лиги арабских государств(ЛАГ) ли Организации африканского единства(ОАЕ). Роднит все эти объединения лишь то, что эффективность любого подобного образования является довольно эфемерной. И СНГ здесь не является исключением: каждый член такого объединения имеет свои национальные интересы, которые довольно часто входят в конфликт, а решать большинство вопросов, как бы там ни было, легче и быстрее в двустороннем режиме.

Чем больше заседаний руководителей участниц СНГ состоялось, тем понятнее становится, что вдохнуть в СНГ какую-либо жизнь довольно сложно, если вообще возможно: те незначительные решения, которые появляются в результате таких встреч, или как их важно называют “саммитов”, потом довольно долго ждут своей имплементации национальными исполнительными структурами. При этом созданные межнациональные структуры также являются, как правило, неэффективными из-за отсутствия инструментария.

На этой, последней встрече круг заинтересованности лидеров СНГ был в основном ограничен фоном событий в России, которые предшествовали встречи. Большинство вопросов, которые обсуждались, потом, наконец, все одно выходили на то, что хотел ощутить Путин — обещания помочь Москве в борьбе с мировым терроризмом и консолидировать усилие в тех вопросах, которые являются касательными к проблеме терроризма.

Вообще, позиция России относительно России всегда была амбивалентной. С одной стороны, одной из главных задач Кремля было закрепление исключительного влияния России на пост-советском пространстве и создание из этой зоны собственной зоны безопасности. Учитывая это, развитие объединительной инфраструктуры является едва не главным приоритетом Москвы. Помните известную фразу Путина о том, что развал СССР был страшной ошибкой, которая произошла исключительно из-за желания местных лидеров получить как можно больше власти. Поэтому СНГ как форма воспроизведения “великого и могучего” могла бы быть реализована. Если бы не одно “но”. Какую цену в экономическом измерении за это может заплатить Москва?

С экономической точки зрения СНГ Кремлю не нужен и его отягощает, Путин любит повторять, какие огромные убытки берет на себя Россия, когда принимает те или другие решения. Украина в рамках своего видения деятельности СНГ настаивает на экономической доминанте объединения, которое на данный момент и в принципе, мягко говоря, не совсем отвечает интересам России. К тому, же украинский президент на саммите активно оперировал совокупными показателями экономической эффективности деятельности СНГ, рассматривая все эти достижения как достижения одного большого государства: вот наш огромный ВНП, вот инвестиции и т.д. То есть действительно у тех, кто это все слушал, складывалось впечатления, что снова, как и много лет назад, речь идет о большой, могучей стране. Правда, у которой, по какой-то странной ошибке, есть больше чем один президент.

Впрочем, кроме Киева, и еще возможно Минска, для которого экономика, в том числе и российская, является важным объединительным моментом, все другие сконцентрировались на том, что можно рассматривать как единую точку соприкосновения: террористы. Казахский лидер Нурсултан Назарбаев предложил то, что больше всего интересовало Россию на данный момент: создать механизмы для образования и реализации консолидированной внешней политики стран-участниц СНГ: “В условиях глобализации и возникновения новых угроз государствам СНГ предлагается объединить усилие для решения наиболее актуальных проблем, в первую очередь по обеспечению глобальной и региональной безопасности”.

Президент Узбекистана Каримов с готовностью откликнулся на призывы Путина бороться с “террористическим интернационалом” и пошел еще дальше – предложил создать “персональный список террористов”, которых нужно уничтожать. Такая позиция Каримова также является вполне логической и понятной как для лидера страны, где стабильность власти является довольно сомнительной, а граница между оппозицией и террористами – размытой.

Впрочем, и здесь также очевидным является несовпадение интересов отдельных членов СНГ: если России или Узбекистану нужно бороться с террористами или внутренней оппозицией, какой вклад в это дело могут сделать другие члены СНГ? Тем более в свете последней путинской риторики, которая уже вызвала довольно ощутимое негодование на Западе и может быть первой ласточкой довольно серьезного отката в отношениях Москвы с Европой и США. Что в этом случае будет делать, например, Киев? Также активно участвовать в разработке общей СНГевской внешней политики и прибегать к антизападной риторике и действиям в стиле Путина? Будет ли такая политика эффективной и отвечающей на сегодня национальным интересам Киева?

ЧТО будет делать в этом контексте, например, Грузия, которая хотя так же, как и Россия, имеет определенные проблемы с территориальной целостностью и террористами, все же немного по-иному смотрит на эту проблему и время от времени обвиняет Москву в государственном терроризме? Как может вести себя Молдова, которая тоже имеет проблемы, и они тоже появились не без помощи России?

Так что даже то, что могло быть довольно серьезной почвой для объединения членов СНГ – проблема терроризма и российский крестовый поход против него – также при более внимательном взгляде и выходе за пределы развесистой риторики, теряет смысл.

Итак, решением о том, что необходимо реформировать СНГ, едва ли может реанимировать эту систему взаимодействия. Смысл существования СНГ как чего-то большего, чем форум для встреч и обсуждений, может появиться лишь в одном случае – страны начнут отказываться от значительной доли своего национального суверенитета или в полной мере делегируют свои полномочия и контроль над их осуществлением какой-то одной из стран – например, России. Но тогда это уже будет что-то совсем иное, хотя и очень похожее на то, что уже некогда было.