Римская курия ставит на арабскую весну

Несмотря на опасность, с которой сопряжены теперь путешествия на Ближний Восток, визит папы римского Бенедикта XVI в Ливан состоялся. Его ждали в этот раз не только католики, но и мусульмане, и даже совершенно равнодушные к вопросам религии граждане. Ливан — сосед кипящей Сирии — заполонен беженцами и дурными предчувствиями. Поэтому от визита понтифика, по признанию верховного муфтия Ливана шейха Рашида Каббани, ожидали "смягчения беспокойства" и "углубления сотрудничества" между религиозными группами.

Судя по удовлетворению, которое высказывает ливанская пресса и должностные лица, понтифик эти надежды, по крайней мере, постарался оправдать. Как и следовало ожидать, основной темой апостольского визита стали исламо-христианские отношения, тем более что обе стороны получили возможность заручиться чем-то вроде союзнического договора против секуляризма.

Место для оглашения намерений по этому поводу было выбрано весьма удобное: Ливан — и папа это отметил — всегда был образцом терпимых отношений и мирного сосуществования двух религий. Папа римский назвал и основное условие для развития этого диалога — равноправие религий, которое обеспечило бы христианам Востока полноценное участие в жизни своих стран.

Но, увы, не стоит спешить с оптимистическими выводами. В "арабской весне" романтично настроенные наблюдатели хотят видеть хотя бы призрак победы демократических идей над диктатурой. Повод для этого, конечно, есть, ведь диктаторские режимы здесь налицо. Тем не менее региональные особенности таковы, что революции эти так или иначе имеют существенную религиозную составляющую. Совершенно не беспочвенно утверждение, что это борьба не просто "против диктатур", но против "секулярных режимов". За большинством этих режимов действительно стоят совершенно равнодушные к вопросам религии военные, безошибочно видящие в имамах и шариате угрозу собственным порядкам и власти. Поэтому не стоит удивляться тому, что над головами демонстрантов реют зеленые флаги Пророка, а в результате революций к власти приходят более или менее радикальные исламские группы, устанавливающие законы, основанные на шариате.

Возможно, для этих стран такое положение вполне естественно. Вот только в таком случае понятие "демократия", уже и так весьма размытое, претерпевает очередную деформацию. Религиозно-революционная увлеченность время от времени шутит с новым режимом дурные шутки. Например, несмотря на намерение "быть президентом для всех египтян", провозглашенное Мухаммедом Мурси (при вступлении в предвыборную борьбу он даже вышел из рядов "Братьев-мусульман", дабы не ассоциироваться, а потом пригласил к себе в советники копта и даму), он не может обойтись без своих бывших-настоящих союзников-исламистов. Истинное лицо этой "демократии" проявляется на примере многострадальных коптов. Как известно, они активно поддержали протесты против режима Мубарака (который разряжал социальную напряженность в стране, натравливая мусульман на коптов), но это не спасло их от погромов в "новые времена". Положение коптов и теперь остается весьма драматичным — не имея опоры в мировых церквях и, соответственно, лобби в странах, определяющих мировую политику, они остаются один на один со своими проблемами. Кои, как мы могли убедиться, с легкостью приносятся "мировым сообществом" в жертву "стабильности в регионе".

Что ж, дипломатия — искусство компромисса. Правительства могут закрывать глаза на нарушения базовых демократических принципов и прав человека в каких-то далеких странах. А могут, наоборот, поддержать "революционные преобразования" — как морально, так и материально. Вопросы этического толка неуместны — в политике все опирается не на заповеди морали, а на стратегические интересы. Но до какой черты сможет позволить себе церковь играть по тем же правилам, если для нее вопрос морали и Божественной истины как раз определяющий?

Синодальное уложение по Ближнему Востоку, провозглашенное папой во время визита в Ливан, если не останется только намерением, предполагает активизацию католической церкви в этом регионе в "тесном сотрудничестве" с мусульманами. Следует понимать, что основная проблема подобного "крестово-полумесячного похода за демократические идеалы" формулируется весьма жестко: сократится ли в результате этого союзничества количество христианских мучеников в странах исламского мира? И могут ли себе позволить главы христианских церквей какие-либо союзнические договоры с мусульманами, в то время как имамы издают антихристианские фетвы, блюдущие шариат правительства даже не пытаются обеспечить безопасность христианских церквей и общин, а то и сами же приговаривают христиан к смерти за "неправильное" вероисповедание?

Эти вопросы сейчас становятся особенно актуальными для Римской курии. Арабские революции дают миру интересный образчик того, как религиозные настроения могут играть существенную роль в позитивных социальных сдвигах. Они действительно позволяют отождествлять борьбу с диктатурой и борьбу против секуляризма. Что не может не вызывать симпатий у христиан, озабоченных теми же "язвами современности" — либерализмом, потребительством, нивелированием религиозной жизни под предлогом толерантности. Возникает лишь одна проблема — победа исламского варианта "демократии" над "секулярной диктатурой" никак не гарантирует благоденствия для представителей других религий. В частности, христиан. Иногда совсем наоборот. Положение "неверных" зависит только от традиций и нравов населения конкретной страны и народности. И Ливан с его религиозной терпимостью скорее исключение, чем правило.