Когда тайное не должно становиться явным

На днях бывший канцлер ФРГ Гельмут Шмидт сравнил кризис в Украине с Карибским кризисом, разразившимся в октябре 1962 года. По его мнению, так же, как и тогда, главные геополитические игроки и противники (тогда — США и СССР, сегодня — США вместе с ЕС и РФ) подошли к крайней точке противостояния, не желая этого. "Ни Барак Обама, ни Владимир Путин, ни тем более европейцы не хотят войны, но угроза ее возникновения нарастает, — сказал Шмидт, но тут же добавил, что Карибский кризис представляет собой и модель для деэскалации ситуации: — Мирное разрешение Карибского кризиса стало возможным потому, что обе стороны осознали степень своей ответственности. Этот урок не мешало бы усвоить дипломатам всего мира".

Попробуем разобраться с этим уроком и мы. Для начала заметим, что в отличие от ситуации, сложившейся позже, в начале 60‑х никакого ядерного паритета между СССР и США не было. На вооружении у американцев было 6 тысяч ядерных боеголовок, а у Советского Союза всего 300. Штаты имели преимущество и в средствах доставки. Например, восемь советских атомных подводных лодок несли 24 ракеты, а девять американских атомных подлодок — 327 ракет, больше чем в СССР на всех видах носителей. Наконец, в 1961 году американцы установили в Турции ракеты средней дальности с радиусом действия 2400 км и подлетным временем около 10 минут.

Главным стабилизирующим фактором в этом неравном ядерном противостоянии было понимание того, что даже одна баллистическая ракета может нанести непоправимый ущерб.

Так, взорванная над Хиросимой атомная бомба "Малыш" мощностью, по разным оценкам, от 13 до 18 килотонн тротила унесла при взрыве жизни от 70 до 80 тысяч человек. (Вместе со скончавшимися от лучевой болезни — более 200 тысяч человек).

Мощность же, к примеру, заряда боеголовки советских ракет тех времен Р‑12 и Р‑14 составляла 1 мегатонну — в десятки раз больше, чем у хиросимского "Малыша".

Тем не менее явное преимущество США в подлетном времени ракет беспокоила советский генералитет и политическое руководство. И только революция на Кубе дала СССР возможность попытаться, как выразился Никита Хрущев, "подпустить Америке ежа". После того как в апреле 1961 года кубинские эмигранты, обученные и вооруженные в США, предприняли, высадившись в кубинском заливе Свиней, безуспешную попытку вторжения, Куба стала искать у СССР военного покровительства. Поэтому когда в конце мая 1962 года приехавшая на Кубу советская делегация предложила Кастро установить на острове советские ракеты с ядерными боеголовками, он дал согласие в тот же день. Ну а дальше события стали развиваться со скоростью санок, несущихся со снежной горы. Никогда ни до, ни после Карибского кризиса человечество не было так близко к ядерному самоуничтожению.

Хотя с точки зрения сегодняшней логики размещение советских ракет на Кубе было адекватным ответом на американские ракеты в Турции, американцам в то время так не казалось. США тогда считали себя (как, впрочем, и всегда) мировым лидером и не собирались делиться этим титулом ни с кем. За несколько дней США и СССР разогрели друг друга воинственными заявлениями до такой степени, что глобальный военный конфликт стал вполне вероятным.

22 октября президент США Джон Кеннеди в обращении к нации заявил о создании вокруг острова "карантинной зоны" площадью 926 км (500 морских миль), предназначенной для советских торговых судов, которые везли на Кубу ракеты с ядерными боеголовками, военную технику и людей. (СССР планировал дислоцировать на острове пять подразделений ядерных ракет, четыре мотострелковых полка, два танковых батальона, летные эскадрильи и 50 тысяч военно­служащих.) Блокада должна была начаться 24 октября, а пока суда, сопровождаемые советскими подводными лодками, продолжали идти к острову.

После этого Кеннеди предпринял сразу несколько действий. В день начала блокады он послал Хрущеву телеграмму, в которой призвал его "проявлять благоразумие" и не нарушать карантин. (Хрущев ответил задиристым посланием, в котором заявил, что советские суда не подчинятся требованиям американских военных кораблей.) Через день американский представитель в ООН предъявил фотографии, на которых были ясно видны расположенные на Кубе советские ракеты. В этот же день Джон Кеннеди отдал команду о приведении американской стратегической авиации в боеготовность на уровне степени, непосредственно предшествующей боевому конфликту и не объявлявшуюся ни до, ни после Карибского кризиса.

Готовясь к войне, американцы сметали с полок магазинов продукты. В СССР было приостановлено увольнение солдат-срочников в запас. Таким образом, Советский Союз и США все больше приближались к точке невозврата, чего и хотели американские генералы, уверенные в том, что у СССР не хватит ни духу, ни средств, чтобы ответить на удар.

В этой ситуации Хрущев нашел в себе силы проявить благоразумие. 26 октября известный своими связями с Госдепом американский журналист Джон Скали связался с администрацией и заявил, что ему предложил встретиться сотрудник советского посольства Александр Фомин (работавший под прикрытием резидент КГБ в США Александр Феклистов). Общались они в ресторане Occidental, где ныне висит соответствующая мемориальная табличка. Феклистов сказал, что СССР готов убрать ракеты с Кубы в обмен на гарантии ненападения на остров. Это было хорошей миной при плохой игре. Ведь Советский Союз устанавливал ядерные ракеты на Кубе не столько для защиты острова, сколько для того, чтобы угрожать США. Но другого выхода у него не было.

Однако события развивались по своей логике. Хотя процесс примирения пошел, на следующий день, 27 октября, над Кубой был сбит американский самолет, и военные потребовали от Кеннеди дать команду на вторжение на остров. Кеннеди тянул время до тех пор, пока в ночь с 27 на 28 октября его брат Роберт не встретился с советским послом Анатолием Добрыниным, которому заявил, что Джон готов дать гарантии в обмен на ракеты. Заявление было доведено до Хрущева и получило благоприятный ответ.

Таким образом, дипломатия руководителей СССР и США осуществлялась тайком не только от рвущихся в бой военных, но и от народов, судьбы которых она решала. Но если для советских людей это было нормой, о которой они даже не задумывались, в Штатах все обстояло иначе. В американском фильме "Тринадцать дней", посвященном Карибскому кризису и снятом на мотивам книги Роберта Кеннеди и магнитофонных записей совещаний у Джона Кеннеди, есть интересный эпизод. Дело в том, что СССР в обмен на то, что он уберет свои ракеты с Кубы, потребовал, чтобы США убрали из Турции свои ракеты, из-за которых и разгорелся весь сыр-бор. США, чтобы сохранить лицо, попросили дать на это полгода. В фильме один из участников совещания у американского президента говорит, что "газетчики нас съедят", на что второй отвечает: "Никто из них через полгода и не вспомнит об этих ракетах". Так оно в реальности и вышло.

До сих пор ведутся споры, кто выиграл в Карибском кризисе. Но на самом деле главный выигрыш заключался в том, что руководители двух ядерных держав, оказавшихся на грани взаимного уничтожения, нашли в себе силы не пойти на поводу у "ястребов" и договориться на взаимовыгодных для своих стран условиях. (Может быть, для кого-то более выгодных, но это не так уж и важно.) И поняв, что это возможно, они и в дальнейшем останавливались, не доходя до красной черты.