Никому не скучно

Всё-таки трудно всё время помнить, что медицинская страховка разделяет американцев не меньше, чем донецких и галичан известно что. Глубже когда-то разделил их только спор о рабстве, решившийся в ходе длительной, жестокой, с применением почти современной артиллерии и бронепоездов, гражданской войны. Собственно, она-то и продолжается на поле этой пресловутой страховки. Штабы и авангарды противостоящих общественных сил называются партиями — Демократической и Республиканской.

Шире — прогрессисты и консерваторы. Они откровенно говорят, что примирения между ними ожидать не следует — дело может кончиться только чьей-то победой. Нобелевский лауреат по экономике (2008), прогрессист Пол Кругман: «Мнение, будто можно добиться успеха путём межпартийного консенсуса, — явная нелепость». К счастью, речь идёт о борьбе не армий, а программ, ну, идеологий, и о таком призе, как электоральное большинство. В свою очередь, не каждый консерватор решится вслух признать, что корень нынешней распри всё тот же, что и 150 лет назад: расовый, чёрная кожа одних и белая — других. Медицинская страховка — верхняя часть айсберга. Консерваторы считают, что не надо кормить лодыря, прогрессисты — что только он и нуждается в том, чтобы его кормили (поскольку труженик кормит себя сам) и что современное передовое общество обязано это делать из человеколюбия. Это изложение повестки дня очень грубое и потому не очень точное. Университетская публика и политики больше говорят не о лодырях, а о тех, кому не повезло в жизни, — о бедных. Но и правды некуда деть: бездельников среди них больше, чем среди везучих, хотя богатому, как известно, чёрт люльку качает. Пока что в США торжествует принцип: за своё благосостояние и благополучие каждый отвечает сам. Медицинское страхование добровольное. Прогрессисты хотят, чтобы оно стало обязательным и доступным всем, то есть достаточно дешёвым. Для этого пришлось бы повысить налоги. Во многом, как вы уже догадались, в пользу чернокожих. Здесь и зарыта консервативная собака. А сверху — ласкающие слух автора речи против чрезмерного вмешательства государства в экономику, подрывающего частную материальную заинтересованность в труде. Брехни и лукавства, как водится, не избегают оба лагеря. Консерваторы всё более тщательно скрывают нечестивую подоплёку своей преданности идеалу свободного рынка. Самого идеала они, спасибо им, не искажают. Вы не услышите от них ничего в духе стыдливого социализма: «Свободных рынок — хорошо, но регулирующую роль государства нельзя недооценивать». Эта демагогия — по части прогрессистов. Тут им нет равных, и что противнее всего — посягают на азы, за что иные из них удостаиваются почестей и всемирного признания. Тот же Кругман напечатал тысячу статеек в крупнейшей газете страны, не считая научных работ, по частностям очень дельных, что не мешает ему жаловаться на затирание его братьев по разуму и оспаривать — упрямо или по-кейнсиански небрежно — заведомо бесспорные вещи: то, например, что обязательный минимум зарплаты увеличивает безработицу. О богатых прогрессисты в полный голос отзываются в староукраинском духе: «Глитай, або ж павук». В том же духе, но шепотком, консерваторы — о бедных: «Бідний гірше злодія». «Мы ничего особенного не хотим: пусть у нас будет, как в Европе, такая же гуманная система социального страхования, такое же неприятие пропасти между багатством и бедностью», — говорят американские прогрессисты. «Мы ничего особенного не хотим: пусть у нас будет, как в Америке, такой же культ свободы, конкуренции, личной ответственности», — говорят европейские консерваторы. И никому не скучно.