Не всё безнадёжно

Во всех странах незрелой демократии люди, не плюясь, а то и с теплотой, вспоминают только первые свободные выборы. Далее начинаются нарекания, чтобы через некоторое время вылиться в более или менее заметную вспышку общественного негодования — в Майдан. И важнейшей претензией к власти неизменно оказываются нечестные выборы.

Почему так бывает? Что меняется между первыми и вторыми выборами? Первые проводятся тогда, когда хищники ещё сами не знают, что они хищники. В депутаты идут работать, а не зарабатывать (позже некоторые из этих людей будут ностальгически называть себя романтиками). Ни у кого, ни у одной личности или группы, ещё нет столько денег и бесстыдства, чтобы провести грязную кампанию и обеспечить угодный подсчёт голосов. А дальше… Дальше жизнь и человеческая натура берут своё. Безразличие одних становится источником преуспевания других. Нет устоявшихся неписаных правил. Здесь свободы хоть отбавляй, там — только хилые ростки. В борьбе за лучшие куски выделяются самые сильные и хваткие. Они сбиваются в стаи, быстро учатся. Ко вторым выборам они уже многое умеют, к третьим — нет таких грязных трюков, которыми бы не овладели. Обделённые тоже хотят что-то получить, появляются и такие, что больше хотят добра не себе, а обществу. Возникает оппозиция. Смелеет и требует себе места в управлении государством и разделе пирога простой люд. Так мужает демократия — через столкновения, скандалы, «тёрки». Это всё грандиозный парад проб и ошибок. Отказ от мажоритарки, например, был попыткой ускорить становление партий. Хотелось, чтобы значение имела не только личность депутата, но и программа его политсилы. Ведь борьба мажоритарщика за голоса — делание карьеры. Та же борьба в составе партийной команды — это борьба за курс страны. Куда двигаться, что строить: демократический капитализм или разновидность путинизма? Опыт, однако, показал, что партсписки могут служить ширмой. Возвращением к частичной мажоритарке надеются достичь баланса. Но тут во всей красе выступает родимое пятно советизма: от депутата-мажоритарщика население ждёт не политики, а починки моста. Пока будет так, не получат ни моста, ни правильных выборов. Но дело не безнадёжно. Не все хотят и умеют пользоваться возможностями демократии, но сами возможности чувствуют хорошо. Люди догадываются, что этот порядок вещей — единственный, который поддаётся улучшению, к чему может быть причастен каждый. Это то, что постепенно усваивает коллективный разум любого, без всяких исключений, общества. Простой человек может влиять и на другие формы правления, но — только одним способом: разрушительным. Он может иметь прямое или косвенное отношение к свержению монархии, фашизма, коммунизма, нацизма, но к улучшению — только одного строя, демократического.