Больное место

— Я тут прочитал о Хейфеце, диссиденте, потом и его книгу. Как он нашего Стуса ценит, защищает. Сам ведёт себя достойно и в жизни, и на зоне. Я почти изменил своё мнение об этой нации. — Слушай, Паша! А если бы ты прочитал не одну такую книгу, а десять, и лет полсотни назад? Ведь был бы ты сегодня вполне нормальный человек, и внуки не хихикали бы над тобой.

Антисемитами не рождаются. Рождаются со склонностью к таким заболеваниям. Как их лечить, наука не знает. — Представь себе, Паша. Война. Ты — командир дивизии. Убило начфина. Начфинов тоже убивало, случалось. Что ты сделаешь, если хочешь, чтобы у тебя был порядок с финансами? Ты прикажешь своему начальнику штаба найти в первом же пополнении толкового бухгалтера. И кого он тебе приведёт? Правильно: еврея. Потому что среди евреев процент грамотных выше. Он будет (бывало и такое) проситься на передовую. Что ты ему ответишь? «Молчать, лейтенант! Сидеть в окопах у меня есть кому». Почему очкастый сердечник Эммануил Казакевич в ходе войны становится прекрасным начальником дивизионной разведки, а не заканчивает тем, с чего начинал: с вылазок за языками? У очкарика была сильная соображалка на плечах. Его вышколила черта оседлости, когда еврею, чтобы выбиться в люди, требовалось вдесятеро больше усилий, чем нашим с тобой дедам-прадедам. Хорошо, что Казакевичу таки позволили сначала походить за языками — иначе он не написал бы своей «Звезды». Там действуют полковые разведчики. Одна из лучших книг о войне. Война — больное место. Сказал как-то знакомому жидоеду, что лучшим советским танкистом признан Ион Деген, сто раз раненый, безногий, но всё ещё живой (разумеется, в Израиле). Несчастный жидоед не мог успокоиться несколько лет — всё убеждал меня, что Ион не еврей, что евреи его специально записали в свои, подделали метрику. Ионом, кстати, хорошо дразнить антисемитов. Берите знаменитые стихи: Ты не плачь, не стони, ты не маленький. Ты не ранен, ты просто убит. Дай на память сниму с тебя валенки — Нам ещё наступать предстоит. Нет антисемита, который бы не заболел, узнав, что это написано всё тем же Ионом Дегеном. А когда ему сообщишь, что Штирлицем был не выдуманный Максим Максимович Исаев, а подлинный Янкель Пинхусович Черняк, уроженец Черновцов, которому перед самой его кончиной успел вручить (в райбольнице) золотую звезду Ельцин, — тут скорую надо вызывать заранее. Подлянка, однако, в том, что вот такой пропаганды в демократических СМИ быть не может. Доказывать, что еврей не верблюд, было бы уступкой дикости. Тогда нужно было бы так защищать все нации, ведь у каждой есть ненавистники. Зрелый современный человек видит перед собой личность, а не нацпринадлежность. Так что остаётся уповать только на просвещение, терпящее, впрочем, очевидное поражение.