Пусть кричат «уродина»...

Меня всегда воротило от патриотизма, хоть квасного, хоть подернутого запахом сена после дождя. Горящие взоры, наполненные воздухом легкие, patria o muerte, сперва «я другой такой страны не знаю», а потом позаимствованная у американцев рука на сердце. Человек, бьющий себя в грудь и провозглашающий о своей любви к Родине, изначально фальшив. Об этой самой любви неприлично говорить вслух, а тем более громко. Да и родина мне как-то милее с маленькой буквы — у меня с ней сугубо личные отношения, касающиеся лишь нас двоих. Это набор любимых уголков моего родного Киева, отдельные городские пейзажи, связанные с воспоминаниями, теплый и ласкающий весенний ветер, гуляющий по Крещатику, пустые улицы Печерска в воскресное утро. Найду еще, если покопаться, но повторяю, это касается лишь меня и не предназначено для выставления напоказ.

Я вполне солидарен с известной российской журналисткой Ксенией Лариной, обозревателем «Эха Москвы», которая еще до нападения Путина на Крым выразила свое отношение к родинам значительно жестче. Для нее от слова «патриотизм» тошнит какими-то червяками и вишневыми косточками. Патриотическое искусство — крикливо, фальшиво, примитивно, пишет она. Патриотизм крышует и производит бездарность и пустоту, основан на ненависти, страхе, вранье и непримиримости... А разве не так?.. Я считаю, что для интеллигентного человека поддерживать власть — любую! — неприлично. Ну, по крайней мере, неэтично. Критиковать ее, выискивать ее недостатки, да даже замечать соринки в ее глазу, плюнув на свои бревна, — это естественно. Власть так или иначе антагонистична по отношению к личности, даже если нежно поглаживает ее по загривку. Но случаются времена, когда... нет, не все выворачивается наизнанку, но происходят определенные коррекции. Когда 11 сентября 2001 года рухнули нью-йоркские «близнецы», в сознании американцев произошел внушительный сдвиг. Люди стали вывешивать из окон государственные флаги. Они почувствовали, что есть сила, угрожающая установившемуся порядку, а власть призвана его защитить. Нечто подобное происходит сейчас и с украинцами. После Февральской революции, а особенно после российской агрессии в Крыму, мы почувствовали себя единым народом, как бы пошло это ни звучало. Опять-таки я категорически против патетики, бития себя в грудь и даже распевания гимна. Хотя лично я один раз таки его запел — это было утром 11 декабря на Майдане, когда небо приобрело светло-серый цвет. Но мне дороже понимающие взгляды киевлян на тех же народных вече, появившаяся чуть ли не экзальтированная вежливость, улыбка в ответ на улыбку. Не надо резких движений. Невольно припоминается Марк Захаров, сжигавший свой партбилет в телеэфире, а потом неоднократно выражавший сожаление и признававший, что акт сожжения краснокожей книжицы носил форму необузданной и абсолютно излишней театральности. Видите, как в России нынче клокочет патриотизм? Разве это не отвратительно? И к власти в нынешней ситуации, наверное, имеет смысл быть снисходительнее. Ей очень непросто. Вот когда все устаканится, тогда сможем разносить ее в пух и прах и следить, чтобы страна и вправду двигалась в Европу, а не выписывала бы кренделя, топчась на месте…