О работе украинских врачей в Африке

Вы проработали два года в Сомали. Как вы туда попали, почему именно Сомали, печально известная своими пиратами?

Я отслужил по контракту два срока в украинской армии, после поработал в Киевском ожоговом центре, а потом решил рискнуть и поработать в Африке. Агентство по трудоустройству предложило мне горячую вакансию в сомалийском городе Босасо. Дело было в 2009 году, и я тогда даже не подозревал, что этот город на берегу Аденского залива — одна из опорных баз сомалийских пиратов. Мне было интересно поработать в Африке, ну и, конечно, свою роль сыграли деньги. А получилось, что моими основными пациентами были тяжелораненые люди, которых везли с мест боевых действий. За год пребывания там я провел 264 операции под общим наркозом. Но все это из-за войны. А вообще сомалийцы очень выносливый народ с сильнейшим иммунитетом, поэтому и болеют они редко.

Какие основные профессиональные впечатления остались от работы в Сомали?

Не проработав и месяца, я понял, что меня занесло в какой-то параллельный мир. Например, мои коллеги-сомалийцы могли не спешить на помощь умирающему больному с кровотечением, но обязательно успевали на молитву. Если пациент поступает на операцию, необходимо оформить его согласие. Однако если пациентка — женщина, ее мнение никого не интересует. А вот десятилетний внук может подписывать документы — ведь он мужчина. В семьях сомалийцев как минимум по четыре ребенка, и для многих родителей проще родить нового малыша, чем лечить заболевшего. Вообще, отношение к смерти там лишено драматичности: "Аллах дал — Аллах и взял". Но при этом они тратят большие деньги на оборудование. Госпиталь, где я работал, был хорошо оснащен. Это частная клиника, открытая местным врачом в 2005 году.

Самое главное, к чему приходится адаптироваться европейскому врачу, — это неторопливость африканцев. Они никогда и никуда не спешат не потому, что хотят саботировать работу, просто это особенность местного менталитета и к этому надо привыкнуть. Поручения медсестре следует отдавать одно за другим, а не одновременно, иначе рискуешь вообще не увидеть результата. Что еще требует адаптации, так это распределение обязанностей, которого ввиду нехватки персонала в среднестатистической африканской клинике просто не существует. Если в украинской больнице хирург будет сидеть в своем кабинете, ожидая, когда все будет готово и его позовут "мыться" на операцию, то в Африке приготовление к операции не начнут вообще, пока хирурга и анестезиолога не увидят в операционной. Хирург должен принимать участие во всем — везти каталку с больным, устанавливать катетеры, освещение, оперировать, а после операции перевезти больного в палату и дождаться, пока пациент проснется. Из-за этого хирург тратит на операцию в четыре раза больше времени, чем мог бы.

При этом следует отметить, что врачи из постсоветских стран адаптируются к работе в африканских условиях куда легче, чем западные медики. Отсутствие современного оборудования, новейших технологий, привычка полагаться не только на монитор УЗИ, но и на свои знания, клиническое мышление, глаза, уши, способность работать в нестандартных условиях — все это знакомо украинскому медику намного больше, чем, скажем, западному врачу, привыкшему к четким алгоритмам работы и обозначенным в руководствах методам диагностики. Кроме того, мне, как и многим приезжим врачам, пришлось хорошенько освежить память по поводу тропических болезней, которые мы проходили в институте, а потом благополучно забыли.

Но считаю необходимым добавить, что мои впечатления все-таки достаточно давние, за эти годы, насколько я знаю, африканская медицина серьезно подтянулась.

Какой случай из вашей практики был самым необычным?

Как-то ко мне привезли беременную женщину на девятом месяце, у которой плод вырос не в матке, а в брюшной полости. Как эта женщина сумела выносить мальчика, для меня загадка. У сомалийцев принято рожать дома, поэтому изначально роды принимала ее домашняя акушерка. Когда ничего не получилось, женщину забрали в местную больницу и сделали кесарево сечение. В матке ничего не нашли, решили везти ко мне с диагнозом "гигантская опухоль яичника". Когда я увидел эту женщину, по спине пробежал холод: разрез был огромным, от грудины до лобка, — так сомалийские врачи делают кесарево. Все это было зашито одной ниткой через все слои брюшины и завязано на бантик. Внутренности женщины были сросшиеся с плацентой и плодом. Операция длилась пять часов, ребенка достали живым, но через 30 минут он умер, а женщина спустя пять дней спокойно пошла домой. Аллах дал — Аллах и забрал.

Как выглядела бытовая сторона вашей жизни в Сомали? Чем примечателен город, где вы жили?

Жили мы, четыре иностранных доктора, на третьем этаже госпиталя, у нас на четверых были три комнаты и общая кухня. В здании напротив, обнесенном двойным забором, жили люди из представительства ООН. Это не очень популярная организация в Сомали, при мне их смертники взрывали. Шарахнуло так, что у нас чуть стекла из окон не вылетели. После этого всю центральную улицу укрепили, блокпосты поставили, ровно неделю на них посидели часовые, а потом все снова расслабились.

В городе Босасо живет 400 с лишним тысяч человек. По единственной заасфальтированной улице весь город можно проехать насквозь минут за 20. Домов выше трех этажей нет. Даже непонятно, где помещаются эти 400 тысяч. Сам город напоминает поселок дачного типа, построенный на месте открытых каменоломен — все в пыли и песке. Отдельно запомнилось кладбище. У них нет надгробий с именами и датами. Просто камень. Если туда пойти, то почувствуете еще и вонь: они своих покойников глубоко не закапывают — слишком тяжелая земля. Но меня больше удивляет, как они своих родственников находят.

В Сомали, как мусульманской стране, запрещен алкоголь. Поэтому иностранцы покупали вино у летчиков, прилетающих из Эфиопии. Причем во время покупки вино приходилось переливать из бутылок в другую тару — чтобы не спалиться. А местные вместо спиртного употребляют амфетаминовый наркотик под названием чат. Такие стебельки с зелеными листиками, связанные в пучок, как петрушка. Действие напоминает пару чашек хорошего крепкого кофе. Вокруг него вся жизнь крутится, его жуют все. Но в Босасо чат не растет, потому что там вообще ничего не растет. Свежак каждую неделю привозят из той же Эфиопии.

Как воспринимают друг друга африканцы и европейцы, работающие в Африке?

Даже при самых хороших отношениях с местными жителями особого сближения не происходит. Играет роль как разный уровень дохода, так и разный менталитет. Бедный африканец никогда не поймет, как можно так транжирить деньги на качественную еду и на поездки по разным странам, тратиться на деревянные скульптуры и картины и при этом так примитивно одеваться. Как можно не соблюдать и не беречь свои национальные традиции, не верить в африканскую магию, как можно, в конце концов, не ценить семейные узы и не отдавать большую часть заработанного многочисленным родственникам? В это же время приезжий европеец будет до конца жизни удивляться, зачем, если в твоем доме нечего есть, покупать многочисленные шелковые наряды для посещения традиционных церемоний. Зачем копить всю жизнь деньги на свадьбу и праздник в честь рождения ребенка, почему надо делить с трудом заработанные деньги с ленивым бездельником-братом только потому, что так велела семья, и как можно с таким изумительным спокойствием, граничащим с равнодушием, относиться к здоровью и образованию своих детей?