Господь призвал

Что побуждает человека отказаться от мирских радостей и выбрать монашеский постриг? 

Православная жизнь в Украине богата и разнообразна; монастыри, как мужские, так и женские, есть во всех уголках страны. Именно из монахов избираются высшие церковные иерархи, но путь этот вовсе не легок.

— Бог выбирает человека, — говорит мне иеромонах Пафнутий, когда я завожу разговор о том, как становятся монахами. — Это главная, может быть, единственная сила.

В Киево-Печерской лавре монахов немало, но они там соседствуют с канцеляриями, паломническими центрами и семинарией. Полностью закрыться от мира сложно, и это создает монахам Лавры дополнительные трудности — ведь именно уход от мира и является целью и содержанием монашества. Уход от мира, но не бегство — по словам отца Пафнутия, в монахи идут те, для кого обычная жизнь становится утомительной и бесцельной.

— Те, кто не видит будущего, — подчеркивает он.

Монашество как подвиг

Перед тем как стать монахом, мирянин должен пройти послушание — прожить несколько лет при монастыре, выполняя поручения настоятеля. Если к концу послушания он будет внутренне готов принять постриг, если настоятель будет им доволен и если его примет монашеская братия, человек становится монахом. Сроки послушания разнятся — от года и даже полугода до трех и более лет. Соблюдать все требования монастырского устава не всем легко, и трудно представить что-либо более катастрофическое, чем изгнание из монастыря. Поэтому принятие пострига — это очень серьезный шаг, и послушнику дается время для того, чтобы утвердиться в своем намерении. И чтобы братия могла сама к нему присмотреться — с этим человеком им придется бок о бок вести одновременно и радостную, и тяжелую монашескую жизнь.

Время до пострижения в монахи полно искушений и внутренних борений, поэтому послушники всеми силами стараются минимизировать контакты с миром.

— Я Бога только о том прошу, чтобы дал мне силы принять подвиг — стать монахом, — говорит Кирилл, послушник одного из монастырей Киевщины.

Кирилл в свое время окончил техническое училище, зарабатывал починкой компьютеров и телефонов. В небольшом городке, где он родился и вырос, были, конечно, православные церкви, но до определенного времени они его не очень-то интересовали. Еще, рассказывает он, там было много иеговистов, даже его мать чуть было не вступила в иеговистскую общину.

— Но все это меня не волновало, я был не по этим делам, — признается Кирилл.

Он был слишком молодым для веры. И, конечно, его интересовали девушки.

— В общем, была там одна, — рассказывает он. — Я влюбился сильно. Цветы дарил. Мечтал — поженимся.

Но, оказалось, не судьба.

— Я сейчас думаю, она гулящая по природе, — говорит Кирилл. Его взгляд грустнеет. Видимо, он еще любит эту девушку. — Вот я и решился.

Кирилл рассказывает, что с детства знал фразу "ушел в монастырь" — так говорят люди, для которых жизнь кончена. Именно она пришла ему в голову после крушения любви. Поэтому он пошел к священнику ближайшей церкви и заявил о своем решении. Стало понятно, что ему, ничего не знающему о жизни церкви, нужно многому учиться. Лишь спустя какое-то время Кирилл смог стать послушником.

Семья — вот одно из препятствий для будущего монаха. Далеко не все родители и близкие готовы к такому повороту событий. Но это одна из тех уз, которые должен оборвать тот, кто ступил на монашеский путь. Мать Кирилла поначалу отговаривала сына, потом смирилась. Возможно, потому, что у нее еще есть двое сыновей, которые смогут подарить ей внуков.

Когда несешь жертву - молчи

Когда я прошу отца Пафнутия рассказать о своем пути к монастырской жизни, он на время замолкает.

— Вообще-то монахи не очень любят обсуждать свою мирскую жизнь, не откровенничают. Друг друга не расспрашивают — к чему это? — наконец говорит он.

Отец Пафнутий, в миру Виталий Мусиенко, родился на Буковине в учительской семье. Окончил вуз в Киеве, отслужил в армии, работал журналистом в газетах и на телевидении. В конце девяностых принял постриг и священнический сан.

— Я всегда интересовался верой, но раньше не очень-то различал церкви, — рассказывает он. — Мне казалось, что Бог один для всех и все религии по‑своему учат о нем. Хоть я крещен в православии, но не придавал этому значения. Помню, любил заходить в католический костел, смотрел на службы, но мало что понимал. Тогда-то мне впервые дали катехизис — простое изложение христианских положений.

Решение связать свою жизнь с Христом родилось у отца Пафнутия после того, как он попал в больницу — его сильно избили.

— Когда происходит что-то очень серьезное, очень серьезное, невозможно по‑старому смотреть на свою жизнь. Так у меня получилось, — вспоминает он.

Но дело не только в избиении. Переломный момент, который бывал в жизни каждого монаха, готовится подолгу всей его предыдущей личной историей.

— Я понимал тогда, еще в миру, что меня не устраивает моя жизнь, что поиски никуда не ведут, что будущее будет только продолжением прошлого, — рассказывает отец Пафнутий. — Я, как и многие, чувствовал, что мир меня не удовлетворяет. Но решительности не хватало. А потом вот этот случай. Я понял, что нельзя дальше жить поверхностно, надо жить более глубокой жизнью.

После больницы тогда еще журналист Виталий Мусиенко стал жить двойной жизнью — на работе и в церкви. Усиленно изучал Библию, посещал службы и ездил по святым местам. Его духовник выталкивал Виталия "из болота заблуждений".

— Личность духовника очень важна. Хорошо, когда у человека с детства есть духовник, но сейчас это редкость. Как получается — мы живем, совершаем ошибки и на ошибках учимся. Мы слишком уверены в себе, переполнены гордыней, никто нам не указ. А духовник может показать нам, как этих ошибок избежать.

Именно духовник должен работать с послушниками, готовить их к жизни монаха и разъяснять пути веры. Без веры в монастырь нельзя — хотя бы потому, что неверующий монах там не выдержит.

— Что нужно человеку, кроме истинной веры, чтобы стать монахом?

— Доверять традиции, православной монастырской традиции. А для того, чтобы ей доверять, ее надо знать.

— Какие люди идут в монахи?

— Я вот как скажу: Бог выбирает человека, — отвечает отец Пафнутий. — У нас есть совесть, интуиция — это и есть Бог в нас. С детства кто-то любит технику, трактор например, другой — оружие, третий еще что-то. А кто-то любит оставаться один, размышлять, он острее чувствует несовершенство мира. Это, наверное, первый признак. Чувство несовершенства земного и желание приблизиться к Небесному. Когда Господь увидит это противоречие в твоей душе, он дает силу сделать выбор. Он сделает так, что ты сделаешь этот выбор.

На прощание иеромонах Пафнутий хочет сделать мне подарок, и мы заходим в издательский отдел Лавры. Подарок этот — книга стихов. В ней есть такие слова: "Мовчи, коли несеш пожертву — вона переважає слово".

Работа и пост

Но далеко не для всех монастырь стал путем к обретению новой жизни. Тридцатилетний Александр с содроганием вспоминает полгода, которые он провел в Радонежской обители в России.

— Знаешь, какой там был Великий пост? Три вареные картошки на день. И работаешь на улице, в любую погоду.

Александр не то чтобы хотел стать монахом, но не исключал такой возможности. Его матери посоветовали отправить сына к монахам как последний шанс излечить его от приступов тяжелой депрессии. Эти приступы случались у Александра с юности, и врачи ничего не могли поделать. Тогда Александр с матерью решили, что Радонежская обитель, настоятель которой специализируется на душевных немощах, сможет ему помочь.

— Я там кем только не работал — и сторожем, и при кухне, и при складе, и на стройке. Метод настоятеля был такой — постоянная работа и почти постоянный пост, — рассказывает Александр. — Ну и публика соответствующая: бывшие наркоманы, алкоголики, шизофреники, один ветеран Чечни был. Когда у него обострение начиналось, его в особую комнату запирали — боялись его все.

— И настоятель боялся?

— Нет, — говорит Александр. — Тот вообще никого не боялся. Жесткий человек. Но, говорят, кому-то его лечение помогало.

О толковании Библии не было и речи, только редкие и суровые беседы с настоятелем. Александр не чувствовал особого облегчения, но ужасно устал от суровой, трудовой и полуголодной для него жизни. Он удивлялся, как там могут жить и быть довольны монахи. Все же он надеялся, что сможет привыкнуть. Или, может быть, для него смягчат распорядок дня.

Он уехал домой после того, как у него развилась крупозная пневмония. Депрессии продолжаются. Вероятно, Господь не избрал его для монашеского подвига, и Александр нисколько об этом не жалеет.