Музы опаздывают на фронт

Оглядываясь на культурные события уходящего года, можно констатировать, что главный принцип одного из героев известного фильма "Покровские ворота" куплетиста Велюрова "утром в газете, вечером в куплете" не был соблюден ни в Украине, ни в мире. Причина в обоих случаях одна и та же — слишком быстро разворачивались события в нашей стране и планетарном масштабе. "Революция достоинства" в Киеве обернулась АТО на востоке Украины, мир оказался на пороге новой холодной войны, а мировая массовая культура все еще продолжала жить в прошедшем времени. Впрочем, она оказалась в такой ситуации не впервые.

Так, до появления "главных" фильмов о вьетнамской войне, "Апокалипсиса сегодня" Фрэнсиса Форда Копполы и "Взвода" Оливера Стоуна, со времени начала военных действий прошло соответственно полтора и два десятилетия. И это притом, что вьетнамские события постоянно присутствовали в информационном поле США и всего мира. И даже после окончания войны режиссерам понадобилось немало времени, чтобы осмыслить все происходившее во Вьетнаме и приступить к съемкам. (Стоун, который сам воевал во вьетнамских джунглях, снял "Взвод" только через восемнадцать лет после демобилизации.)

Поэтому нет ничего удивительного в том, что мировой кинематограф, "важнейшее из искусств", в 2014 году катил по накатанной колее, проложенной еще в то время, когда мир был относительно спокоен, если не считать "цветных революций" в Северной Африке. Боевые действия в центре Европы представлялись невозможными, и кинематографистов волновали совсем другие проблемы. Как, например, в "Интерстелларе" американского кинорежиссера Кристофера Нолана — без сомнения, знаковой картины для уходящего года.

Новое кино от старого мира

Нолан умеет чувствовать запросы массового зрителя. Недаром у него в активе уже есть два фильма из снятой трилогии о Бэтмене, принесшие кассовые сборы более миллиарда долларов: "Темный рыцарь" и "Темный рыцарь. Возрождение легенды". Однако "Интерстеллар", который за месяц проката собрал $542 млн., до этого показателя вряд ли доберется. Да и похож "Интерстеллар" не на трилогию о Бэтмене, а на еще один фильм Нолана — "Начало". Роднят их сложный нелинейный сюжет и впечатляющие визуальные эффекты, выглядящие настолько органично, что у зрителей даже не возникает вопроса, как был создан этот экранный мир, столь непохожий на реальный, — впечатление такое, будто на экране мы видим обычные натурные съемки. Так что "Оскар" по этой части "Интерстеллару" почти гарантирован. Предсказуемы и другие номинации, но, скорее всего, новый фильм Нолана повторит судьбу "Начала", которое из восьми номинаций победило в четырех, причем не самых главных.

Однако суть "Интерстеллара" все же не в визуальных эффектах, а в том, что Нолан помещает традиционную фантастическую антиутопию (жизнь на Земле под угрозой, человечество ищет пути переселения в космос) в новый контекст зрительского восприятия. Его фильм о путешествии во времени и пространстве ориентирован на кинозрителя, который имеет представление о современных космогонических теориях (ученые говорят, что, несмотря на всю свою фантасмагоричность, сюжет "Интерстеллара" с научной точки зрения вполне достоверен) и приучен компьютерными играми к быстроте соображения. Чем-то он напоминает старый добрый кубик Рубика — игрушку для интеллектуалов, которая неожиданно завоевала весь мир. Пока таких фильмов немного (даже "Аватар" намного проще "Интерстеллара" по сюжету и мысли, не говоря уже о каких-нибудь "Трансформерах"), но тренд задан и, судя по кассовому успеху фильма, будет продолжен.

Соблазнительные аналогии

Еще один знаковый фильм-событие и претендент на премию американской киноакадемии — "Отель "Гранд Будапешт", уже получивший несколько кинонаград, — снят Уэсом Андерсоном, соотечественником Нолана и представителем, как и он, "поколения сорокалетних" в современном кинематографе. И снова, как и в случае с "Интерстелларом", мы имеем дело с довольно сложной по сравнению с традиционным американским кинематографом интеллектуальной конструкцией. На сей раз — в духе постмодернизма. Действие картины происходит в вымышленной стране Зубровка в Восточной Европе в канун Второй мировой войны, и наверняка какой-нибудь историк кино потом напишет, что показанный в фильме отель — это метафора старой доброй и еще аристократической Европы, которая, едва отойдя от экономического кризиса 1929 года, катится в военную пропасть. И что, мол, Уэс Андерсон, снимая эту ленту, уже чувствовал реальный запах пороха в Европе образца 2014 года. Так ли это, сказать трудно — хотя и соблазнительно. В фильме при желании можно найти немало аналогий с нашим временем, включая погоню за фамильной реликвией — картиной "Мальчик с яблоком", стоящей целое состояние. (Как известно, даже в самой глубокой точке нынешнего мирового кризиса на аукционах появлялись в продаже и приобретались по рекордным ценам уникальные живописные произведения, которые при других обстоятельствах оставались бы в личных коллекциях.)

Кстати, при желании можно найти аналогии с предвоенным временем и в трендах нынешней мужской моды. Как в 30‑е годы прошлого века на смену моде "эпохи джаза" пришли спокойные формы, пиджаки с широкими накладными плечами, делавшие мужскую фигуру визуально более атлетичной, спортивного покроя свитера и пуловеры, так и сейчас на смену моде хипстеров приходит мода так называемых нормстеров, то есть возврат от яркой и почти унисексовой одежды к традиционным цветам и формам. Однако, опять же, называть это предвоенным ощущением было бы натяжкой. Как и в 30‑е, сегодняшний отказ от экстравагантности в моде — это реакция на затянувшийся экономический кризис. Причем если в первые его годы экстравагантная хипстерская одежда была как бы вызовом экономическим трудностям (мол, ничего, переживем), то сейчас, когда стало понятно, что мир вступил в период долгой рецессии или в лучшем случае очень медленного экономического подъема, мужские оранжевые брючки в обтяжку выглядят уже неуместно.