Между шахтой и водкой

В середине октября шахтеры Нововолынска (города в Волынской области) три дня перекрывали дороги, требуя погасить задолженности по зарплате. Тогда многие вспомнили, что уголь в Украине добывают не только в Донбассе. Казалось бы, в нынешней ситуации власть должна внимательно прислушиваться к проблемам тех, кто обеспечивает страну углем. Однако шахтеры как были один на один со своими проблемами, так и остались. Не в последнюю очередь потому, что достойной альтернативы у нововолынских мужчин попросту нет.

Приграничный шахтерский край

— Зарплаты-то выплатили, но что толку?

Андрей Гейко, один из участников октябрьской забастовки, не уверен, что она закончилась победой. Погашение задолженности — это всего лишь выполнение справедливых требований. Система не изменилась, шахтеры для начальства — расходный материал. Уважать представителей этой профессии не научились. Так считает потомственный шахтер, на словах идеолог протестов и сопротивления, но требующий не фотографировать его и не называть настоящего имени.

— Почему?

— Уволят, если узнают.

А еще он уверен, что, несмотря на демонстрируемую энергию, помешать своему увольнению не сможет никак.

Нововолынск — нетипичный для Западной Украины город. В нем нет памятников старины, древних костелов и исторических кварталов, зато есть шахты. Основан он в 50‑х годах как промышленный город — в этих местах решили добывать уголь. Наряду с Донбассом это край шахтеров, или скорее уголок.

В окрестностях Нововолынска и даже в черте города работали десять шахт, но сейчас почти все они закрыты — слои угля истощились. Рабочие надеются на шахту №10, но она еще не введена в эксплуатацию. Ее строят и пробивают проходы к залежам, и именно на ней работает большинство оставшихся в городе шахтеров.

Быть шахтером в Нововолынске — это удача. По сравнению с другими профессиями шахтер здесь неплохо зарабатывает и может рассчитывать на большую пенсию. Кроме того, многие нововолынские мужчины — шахтеры потомственные, их отцы, деды и дядья тоже трудились под землей. Добыча угля — вот настоящее мужское дело.

Но рабочих мест мало. Шахта №10 требует всего около полутысячи рабочих, вторая незакрытая, №1, доживает последние годы, а работают на ней и того меньше. Поэтому желающих занять свободное место на шахте много, наверное, даже слишком много. Получается, шахтеров можно не ценить.

Максим Борищук потерял работу на шахте год назад. Он считает, что шахтера могут уволить в любой момент.

— Скажем, у каждого есть какие-то взыскания, — рассказывает он о технологии увольнения, — то норму не выполнил, то инструкцию какую-то, то заболел. И когда надо, это все всплывет. И все — уволен.

Затем Борищук лукаво подмигивает и добавляет:

— Или же когда под банкой работаешь.

"Под банкой" — это значит выпивший. Шахтер под градусом — первый кандидат на увольнение. Однако шахтеры пьют, и много. Хотя раньше, говорят, пили еще больше.

В Нововолынске для взрослого мужчины не так уж много жизненных путей. Можно отправиться на заработки в Польшу, граница с которой в двадцати километрах. Если решил остаться, нужно искать варианты, как устроиться на шахту. И варианты эти совсем не просты.

"Нужно давать взятку", — в один голос твердят и Борищук, и Гейко, и местные журналисты. Цена вопроса — от одной до двух тысяч долларов. При зарплате 3,5 тыс. грн. это вложение должно еще окупиться. Но ради постоянной работы дома на это идут.

Узнав обо всем этом, я поражаюсь: как при всех существующих рисках у людей хватило смелости бастовать? Оказалось — от отчаяния. Проблемы с выплатой зарплат начались с весны. Некоторым шахтерам платили треть от ставки, кому-то чуть больше. Месяц за месяцем ситуация не менялась, а долги росли. Кроме того, не оплачивалась работа подрядчиков — строителей, водителей и других работников из фирм, которые были клиентами шахты. В конце концов люди не выдержали и вышли на дорогу.

Шахтерская сотня

Шахта №10 находится среди полей в окрестностях города. Ее небольшая территория ограждена новым бетонным забором, на подъезде — глухие ворота и КПП. Немолодой вахтер уверяет, что директор спустился в забой, а пускать на территорию посторонних запрещено. Позже, разговорившись с одним из рабочих шахты, мы узнаем, что строгие правила ввели здесь совсем недавно — после забастовки. Раньше никакого вахтера не было — заходи кто хочешь. А забастовка стала ярким событием для Нововолынска.

В акциях с требованием выдать зарплату участвовали не больше 150 человек. Это далеко не весь штат шахты — вместе со строителями примерно один из пяти. То есть бастовать решилась меньшая часть работников, большая была готова ждать.

Забастовка представляла собой перекрытие дороги в Нововолынске и на мосту через Западный Буг у села Литовеж. Блокирование продолжалось три дня и прекратилось после того, как на счета шахтеров пришли деньги.

— С нами еще строители бастовали, им тоже денег не платили, — рассказывает Гейко. — Так вот, им пообещали, что заплатят, лишь бы разошлись. Они разошлись, а денег им так и не дали. Мы, шахтеры, остались и получили-таки.

Теперь деньги выплачивают вовремя. Но Гейко недоволен. Он уверен в порочности всей системы взаимоотношений руководства шахты и работников. Во всех трудовых спорах выигрывает руководство, уверяет он и рассказывает о немногочисленных случаях протестов шахтеров. Ни один из них нельзя было назвать победой — виноватым всегда оказывался шахтер.

— У нас нет коллективного договора. Вернее, он есть, но не устраивает нас. А его всеми правдами и неправдами не обновляют. Хотя должны, — говорит Гейко.

При той конкуренции, которая сопровождает шахтера с момента поступления на работу и все последующее время, не у многих возникает желание активно бороться за свои права. Вроде подобными вопросами должен заниматься профсоюз. Но он сформировался еще в советские времена и с тех пор не очень-то изменился. Шахтеры уверены, что в случае возникновения спора он само­устранится или займет позицию руководства. Они отмечают, что роль профсоюза шахты в прошедших акциях была минимальна.

При расспросах о жизни города и шахты вернувшихся со смены рабочих бросается в глаза, что они делятся на две группы — те, кто активно выступает против каких-либо обвинений начальства, и те, кто лишь угрюмо молчит и упрямо не вступает в разговоры.

— Вот так и получается. Те, кто поближе к начальству, его защищают. А другие молчат, чтобы не пострадать, — объясняет мне тонкости местной психологии Гейко, когда я рассказываю ему о своем опыте общения.

— А кто из них пришел на забастовку?

— Вторые, конечно. Но тогда их достало, а сейчас не хотят лишний раз высовываться.

Забастовщики свои деньги получили, а вот Богдан Савчук, водитель автобуса, который возит шахтеров на работу, по‑прежнему с пустыми карманами.

— Они получили, а мы, водители, нет. Ждем, — говорит он, выглядывая со своего водительского места. — Мы — частники, фирма наша — частная. Вот нам и не платят.

"Юность" патриотов

Волынские шахтеры напоминают мне донецких тем, что много пьют и поддерживают традиции шахтерского братства. А традиции таковы: чтобы не быть изгоем в коллективе, ты должен много угощать и не отказываться от угощения.

— Знаешь, что такое "банка"? — спрашивает меня потомственный, но уже бывший шахтер Борищук. — Это когда у тебя день рождения, в отпуск пошел, из отпуска вернулся, женился, развелся — и ты должен выставить трехлитровую банку.

— Чего? — уточняю я.

— Чего-чего… Самогона!

— А если не выставлю?

— Тебя уважать не будут. Товарищи не поймут, — кажется, Борищук тоскует о прошлых веселых деньках. Он давно уже не работает, но, похоже, банку не пропускает.

Да, шахтеры много пьют, и не только бывшие, но и действующие. Автобус, доставляющий их со смены, останавливается перед кафе "Юность", своеобразным шахтерским клубом. Уже выходя из автобуса, многие из них покачиваюся и обнимают друг друга — время в пути они, похоже, не теряли. И в них пробуждается патриотизм.

— Чего ты тут фотографируешь? — пристает один из них к фотографу "k:". — Ты, может, русский? Документы покажи! Вы что про нашу страну пишете? И к нам сюда явились!

Его успокаивает появившийся милиционер.

— Патриоты тут у вас, — замечаю я.

— Ага, — кивает милиционер. — Как напьются, так и патриоты. Придется на управление шахты обращение писать.

Сегодня шахтеры Нововолынска могут позволить себе выпить — зарплату они получают. Будучи при деле, стараются пить умеренно, но многие, если их увольняют, пьют уже постоянно. Или едут в Польшу на заработки. А тому, кто в Польшу не хочет и прекратить пить уже не может, трудно скопить тысячу долларов на взятку, чтобы вновь устроиться на шахту.