Коба Гавиташвили: не в революции дело, а в правильном использовании ее результатов

- Вы были политическим секретарем партии Саакашвили, поддерживали его во время революции, а сейчас в оппозиции к нему. Почему?

- У нас есть революционная оппозиция, то есть те, кто участвовал в революции, и контрреволюционная – сторонники бывшего президента Шеварнадзе, Абашидзе, а также те, кто не поддержал революцию. Почему я оказался в оппозиции? На третий день произошел отход от принципов демократической революции, которых мы вместе добивались. На третий день революции новые власти объявили, что выборы прошли с нарушениями только в пропорциональных округах, а в мажоритарных нормально, и потому пропорциональные результаты были обжалованы в Верховном суде. Это означало заключение договора с мажоритариями. Я считаю, что это беспринципная позиция.

- То есть силы, которые боролись за Саакашвили, после революции раскололись?

- В том-то и дело, что мы не за Саакашвили боролись. Как оказалось, у нас разные понятия о судьбе Грузии. Особенно это проявилось в изменениях к Конституции. Был введен пост премьер-министра, осадок остался от того, что это было сделано для удовлетворения амбиций Зураба Жвании. До этого у нас существовала модель американского типа: сильный президент, но он не может распустить парламент, а парламент не может выразить недоверие президенту. Сегодня у нас парламент ослаблен, без согласия Кабинета министров парламент не может принимать законы. После изменений к Конституции мы стали похожими на Россию и Туркменистан. Я после внесения этих изменений пошел в отставку с поста секретаря партии и сейчас в оппозиции к президенту.

- В Украине президента с колоссальными полномочиями избирают всего на восемь месяцев. После этого новый президент будет меньше влиять на государство. В Грузии же все с точностью до наоборот. Придя к власти, Саакашвили прибавил себе полномочий. Оправдало ли это себя?

- Нет, это была стратегическая ошибка. Перед моим уходом мы встречались с Саакашвили. Он предлагал мне пост министра обороны, мы с ним были не просто друзьями, мы даже являемся родственниками, потому что он крестный отец моего сына. Потому решение об уходе в оппозицию было непростым для меня. Но я тогда сказал Саакашвили, что авторитаризмом восстанавливать территориальную целостность Грузии неправильно. Понятно, в такой сложной ситуации концентрация власти необходима, но для этого есть чрезвычайное положение. Оно добавляет полномочий президенту с определенной целью и главное — временно.

Когда слишком много власти оказывается в одних руках, тогда этой властью пользуется не один человек, а много, то есть окружение президента. И получается, что избирают одного, а реальным правителем становится другой.

- Кто это сегодня в Грузии?

- Господин Жвания, который является премьер-министром. Саакашвили сейчас практически не интересуют экономические вопросы, он от них отрешился. Он в основном занимается вопросами внешней политики. Я думаю, что это большая ошибка, поскольку за год экономика ослабла. Наш бюджет возрос, но только из поступлений с имущества арестованых чиновников. И не всегда эти аресты похожи на правосудие. Иногда это больше похоже на государственный рекет. И было уже много случаев, когда люди платили, чтобы их не арестовали. Экономике нужна стабильность и предсказуемость, но этого нет, когда управляет личность, а не закон. У нас нет независимых судов, все управляется телефонным правом, в стране возросла корупция.

- Вы утверждаете, что Саакашвили отошел от тех принципов, за которые боролся?

- Лидеры той грузинской революции, которую совершил народ — Саакашвили, Жвания и Бурджанадзе — сами отошли от принципов, которые они исповедовали. У нас появилась проблема со свободой слова. Многие передачи закрыты на телеканалах. Этими каналами, как правило, владеют олигархи, которые чувствуют, чего хочет власть.

- Вы назвали много ошибок, которые были допущены в послереволюционный период. Не повторились ли они в Украине?

- Пока нет. Чтоб не сглазить. Я слежу за господином Ющенко, за его заявлениями, за его действиями. Он не радикальный политик. Думаю, грань радикализма украинская оппозиция пока не перешла. У вас все лучше развивается, чем в Грузии.

- Ющенко трудно назвать похожим на Саакашвили. Кто из украинских политиков наиболее похож на грузинского президента?

- Да, Ющенко трудно назвать Саакашвили. Его часто сравнивают с Тимошенко.

- Если разговор зашел о сходстве, то напоминает ли украинская Оранжевая революция грузинскую Революцию роз?

- И да, и нет. Грузинская революция началась после парламентских выборов. У нас стартовые позиции для оппозиции были выгоднее, потому что спикер – преемник президента, если тот не может исполнять свои обязанности. На момент революции один из лидеров оппозиции Нино Бурджанадзе уже занимала пост спикера, поэтому у нас переход власти прошел легче, чем проходит у вас. По накалу борьбы в Украине труднее. У вас страна больше, и ее тяжелее контролировать. В Киеве на улицы выходило до миллиона человек, в Тбилиси — 130 тысяч.

- Оранжевая революция повлияет на ситуацию в Грузии?

- Конечно. Если украинская революция не будет иметь тех издержек, которые были у нас, если украинцы учтут негативный опыт Грузии после революции и пойдут другим путем, то у вас все будет гораздо лучше. Я очень доволен заявлением Ющенко о том, что денационализации не будет. Если придерживаться буквы закона, тогда все препятствия легко преодолеть.

И еще очень трудно сказать: революция закончилась, начинаем строительство государства. А государство строится только на праве и на законе, на равенстве всех перед Фемидой. Если Украина пойдет именно этим путем, она станет положительным примером для Грузии и для всего постсоветского пространства. Вот в Москве говорят, что революция принесла только зло. Но если в Украине все будет по другому, тогда окажется, что не в революции дело, а в неправильном использовании ее результатов. Украина через год после вашей революции – это очень важный пример и для Грузии, и для всего мира.