Рупрехт Поленц: Необходимы общие усилия для того, чтобы Россия перестала использовать замороженные конфликты как рычаг давления

k: До выборов Ангела Меркель говорила, что будет проводить более жесткую политику в отношении Москвы. Но теперь мы видим едва ли не создание российско-германского энергетического альянса.

Р.П.: Политика Германии касательно России, с одной стороны, базируется на очень хороших экономических отношениях, укрепляющих наше двустороннее сотрудничество в энергетическом секторе. С другой — канцлер очень откровенно высказывает наше беспокойство в связи с путем внутреннего развития России, все более авторитарным стилем правления Владимира Путина, уменьшением свободы СМИ, в особенности электронных, ограничениями, наложенными на негосударственные организации, нераскрытым убийством Анны Политковской. Наши опасения касаются и поведения России в международных вопросах. Особенно в вопросе Косова. Мы надеялись на содействие России в урегулировании иранской проблемы, однако недавний визит Путина в Тегеран заставляет нас усомниться в этом.

k: Германия очень старается заставить ЕС действовать как единое целое. Но создается впечатление, что в энергетическом вопросе она действует так же, как и любое другое государство союза, преследуя только национальные интересы.

Р.П.: Я бы так не сказал. Мы знаем, что Польша и государства Балтии критикуют проект балтийского газопровода. Но Германия предлагала той же Польше массу возможностей. Во-первых, они могли принять участие в проекте, подключившись непосредственно в море. Во-вторых, есть такое предложение: если Польша боится оказаться отрезанной от поставок российского газа (что со строительством газопровода будет проще, поскольку это бы не означало, что все западные члены ЕС тоже останутся без него), в этом случае мы могли бы пустить поток назад — с запада на восток. Это подразумевает очень небольшие инвестиции в проект, и было обещано, что в этом случае Польша получит газ от Запада. Третье предложение включает энергетическую политику ЕС, которая стимулировала бы создание национальных запасов, но с потенциальной возможностью пользования всеми членами ЕС. По нашему разумению, Евросоюз, с учетом энергетической политики, сводится, по меньшей мере, к развитию единого энергорынка, потому что мы просто не можем представить, что зимой в одном или двух государствах союза темно и холодно, а в остальных есть свет и тепло. Это не то, чего хотелось бы ЕС, и потому солидарность в энергетической политике очень важна.

k: Вы полагаете, что после выборов отношения Берлина и Варшавы улучшатся?

Р.П.: Да. Мы получили четкий сигнал от поляков, что они хотят иметь хорошие и развивающиеся отношения с Германией, а также сменить подход к Евросоюзу.

k: В плоскости российско-украинских отношений: находятся ли симпатии Германии там же, где и ее интересы?

Р.П.: Я бы расставил акценты несколько иначе. "Оранжевая революция" вызвала большие симпатии в Германии. Имидж Украины после нее таков: Украина принадлежит Европе. Конечно, двигаться ли дальше по этому пути — это остается на ее усмотрение, а мы хотим ей помочь. Но найдется ли способ для Украины стать членом ЕС, будет решаться в будущем. Это не вопрос сегодняшнего или завтрашнего дня. Но европейская политика соседства, и в частности договоры между ЕС и Украиной, помогает ей осуществлять реформы.

k: Мы много слышали об "открытых дверях" ЕС. Но что конкретно должно быть сделано, чтобы Украина сумела в них войти?

Р.П.: Во-первых, со стороны ЕС мы должны усилить то, что нас объединяет. В противном случае, при наличии 27 и более государств, различие их интересов может привести к ситуации, когда Евросоюз не сможет действовать как целое. Честно говоря, в данный момент в старых странах ЕС существует мнение, что абсорбция десятки новых стран в Евросоюз может занять много времени. А тем, кто стремится присоединиться к союзу, думаю, нужно сосредоточиться на выполнении Копенгагенских критериев. Совет — в данном случае слишком сильное слово. Мне хотелось бы, чтобы украинские политики объяснили народу — и, прежде всего, сами поняли это, — что уважение к правам человека, сильная экономика и демократия выгодны самой Украине, безотносительно к вопросу о вступлении в ЕС.

k: ЕС стал более активно интересоваться Черноморским регионом и предложил новую инициативу — проект Черноморской синергии. Но разве ныне существующих региональных проектов недостаточно?

Р.П.: Идея программы Черноморской синергии состоит в том, чтобы создать более координированный подход ко всему региону. Прийти от двусторонних отношений к региональному подходу, а также усилить региональное мышление вокруг Черного моря, которое на данный момент не очень хорошо развито.

k: Есть ли смысл создавать новую зонтичную структуру, почему бы не расширить сотрудничество с уже имеющимися?

Р.П.: Необходимо, чтобы ведущие страны вокруг Черного моря, в особенности Украина и Турция, приняли лидерство, потому что супердержава, граничащая с ними в регионе, — Россия — имеет несколько иные цели. Нам нужно предпринять общие усилия, чтобы, например, так называемые замороженные конфликты в регионе разрешились и более не использовались Россией как рычаг для сохранения влияния в регионе.

Благодарим Фонд Конрада Аденауэра за предоставленную возможность присутствовать на обсуждении проекта Черноморской синергии