Перезагрузку подменяют переворотом

Мукачевская драма и массовые увольнения чиновников в Закарпатье, конфликт в руководстве Генпрокуратуры, действия Михаила Саакашвили, менее заметные коррупционные скандалы в КГГА и погранслужбе, принятый Верховной Радой закон, позволяющий тайно следить за судьями и милиционерами, — свидетельства того, что власть заметно активизировалась на антикоррупционном фронте.

Только предстоит ответить на вопрос, имеем ли мы дело с показной суетливостью или пониманием того, что общественный запрос на реальные действия услышан. В пользу второй версии говорят социологи: еще в мае 67,6% украинцев считали, что события в стране развиваются в неправильном направлении, 14,3% — придерживались противоположной точки зрения (данные соцслужбы Центра Разумкова). В любом случае, мы пока имеем дело с хоть и частыми, но точечными действиями, весьма далекими от представлений о перезагрузке государства снизу доверху.

А ведь еще год назад многим украинцам казалось, что существует волшебная кнопка Reset, нажав на которую, можно довольно быстро зажить в новой стране: пока бедненькой, но уже чистенькой. Политики соревновались, доказывая, что точно знают, где находится кнопка и как правильно на нее жать.

Естественно, нашлись и такие, кто начал искать кнопку самостоятельно.

Так, чуть больше года назад в обиход плотно вошли три слова: "добровольцы", "волонтеры", "активисты" — за каждым из которых стоял новый кластер социума. Эти слова мы употребляем и сегодня, хотя за год с каждым из них произошли значительные смысловые перемены.

Добровольцами называют всех, кто отправился в зону АТО по велению совести, и не важно, получили они официальный статус или так и остались сами по себе. Новая патрульная полиция — по сути, те же добровольцы.

Волонтеры структурировались, частично обрели официальные статусы в госструктурах. Кабмин пытается регулировать их деятельность, требует аккумулировать средства на счетах Минобороны, Верховная Рада принимает законы о статусе волонтеров. Но многие работают, как и год назад, уклоняясь от любой бюрократии.

Активисты сами пишут законопроекты, донимают госорганы запросами и требованиями, просвечивают антикоррупционным рентгеном чиновников и депутатов. Особо отличившиеся из последних успели узнать, что такое "мусорная люстрация".

"Профессии, рожденные войной" переживают определенный кризис взросления. Многие из тех, кто год назад сменил род деятельности, задаются вопросом о своей востребованности не только в зоне АТО и об эффективности своих усилий при половинчатом курсе власти на изменения. Да и время развеяло романтические ореолы.

Уже не секрет, что среди добровольцев есть и мародеры, и садисты. Что волонтеры не раз переругались друг с другом ("огосударствленные" с "неформалами", "армейские" с "добровольческими"). И что за рядом антикоррупционных и люстрационных усилий активистов маячил политический заказ.

Произошло это оттого, что государство сознательно и инстинктивно сопротивляется уменьшению собственных возможностей и полномочий. Надежды на то, что волонтеры и добровольцы понадобятся только на первый самый  тяжелый период, а потом госмашина заведется и поедет сама, быстро растаяли. Госмашина-то поехала,  да не туда, по костям и подбирая только избранных пассажиров. Капитальный ремонт не состоялся, перезагрузка провалилась, превратившись в "перестройку" в самом худшем смысле этого слова.

Государство попыталось "одомашнить" дикие с его точки зрения инициативы доступными ему способами: раздачей должностей и депутатских значков для одних, циркулярами и указами для других и прелестями судебно-силовой системы для самых неудобных.

Ничего необычного — divide et impera.

Вот только социальный запрос на инициативы снизу никуда не делся. Общество воочию убедилось в положительном балансе между "темной" и "светлой" сторонами собственной силы. Да и по скромным подсчетам, через личное участие в процессах, ранее бывших монополией государства, прошло не менее 20% украинцев.

Что происходит сегодня и будет происходить в среднесрочной перспективе? Во-первых, общественные инициативы, призванные заменить неэффективное государство, не исчезнут, даже если внезапно наступит мир в Донбассе, а в каждую область назначат губернатором клона Саакашвили.

Во-вторых, в самой системе госаппарата уже сосуществуют несколько параллельных систем. Самый животрепещущий пример — патрульная полиция и не изменившиеся райотделы милиции. Эффективно взаимодействовать они вряд ли смогут. Как и новая одесская таможня (обещана к ноябрю) с нынешней закарпатской. Схватки наподобие "Сакварелидзе vs Шокин" будут ужесточаться и учащаться.

В-третьих, государство будет и дальше пытаться заниматься "одомашниванием". Мы услышим не одно заявление вроде "СБУ и ПС будут совместно бороться с контрабандой" или "Порошенко призвал волонтеров вместе бороться с коррупцией в зоне АТО". И чем активнее будет происходить этот процесс, тем меньше останется места для "опричнины" в основном значении этого слова.

Но теперь, спустя год, уже государству (даже не конкретным политикам) приходится доказывать и отстаивать свою нужность и состоятельность — когда обещаниями, а когда и силой. В этом и состоит суть "ползучего украинского переворота", который неизбежно приходит на смену проваленной перезагрузке. При нынешней динамике через некоторое время количество привлеченных "со стороны" активистов превысит критическую массу, и процесс смены кадров и наконец-то правил станет лавинообразным. Либо же государству удастся перей­ти в контрнаступление — и это тоже приведет к перевороту, но уже далеко не ползучему.