: ОФИС ПРЕЗИДЕНТА В ЛАБИРИНТЕ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ МАТРИЦЫ РФ, США И КНР

Киев оставался на периферии экономических и политических интересов США, РФ и КНР, только в первое десятилетие после обретения независимости. Однако, если отбросить флер дипломатических реверансов, то с точки зрения Вашингтона, Москвы и Китая наша страна не выступает приоритетным партнером сама по себе, но является важным элементом игры, которая разыгрывается на европейском континенте в первой половине ХХI века.  Даже с учётом масштабного кризиса системы международной безопасности в результате прямой российской агрессии 2014 года, долгосрочную политику трех мировых держав стратегам Офиса Президента Украины следует рассматривать в широком контексте стремления укрепить свое военно-политическое влияние на всём континенте, выступив балансиром могущества своих геополитических конкурентов. 

Российско-украинское стратегическое противостояние 

Изначально (в 1992—2004 годах) отношение России к Украине определялось стремлением к «справедливой» многосторонней межгосударственной интеграции под доминированием Москвы. Киев настойчиво декларировал приоритет равноправных двусторонних отношений с РФ, не войдя в Ташкентский пакт в мае 1992 года и не подписав Устава СНГ. 

В то время стратегическая политика Москвы в отношении Украины была определена утвержденном стратегическом курсе во взаимоотношениях с государствами СНГ в 1995 г., направленном на формирование интегрированного экономического и военно-политического объединения государств, сегодня звучащем архаично и абсолютно непонятном широкой аудитории, на практики означающим фактическое восстановление СССР под эгидой Москвы. В более поздних стратегических документах утверждалось право РФ осуществлять экономическое, финансовое, военно-политическое давление в случае нарушений прав русскоязычного населения в Украине, рассматриваемой как сфера преобладающих геостратегических интересов. Усиление влияния других глобальных сил на территории украинского государства рассматривается как угроза национальной безопасности РФ. 

Откровенный цинизм Кремля в том, что в Концепции внешней политики Российской Федерации (ноябрь 2016 г.) наша страна упоминается полтора раза: «РФ заинтересована в развитии всего многообразия связей с Украиной и политико-дипломатическом урегулировании внутриукраинского конфликта». 

 Если в Стратегии национальной безопасности РФ (декабрь 2015 г.) заявляется, что: «укрепление крайне правой националистической идеологии, целенаправленное формирование у украинского населения образа врага в лице России, неприкрытая ставка на силовое решение внутригосударственных противоречий, глубокий социально-экономический кризис превращают Украину в долгосрочный очаг нестабильности в Европе и непосредственно у границ России», то в новой редакции Стратегии нацбезопасности России (июль 2021 г.) Украина вообще прямо не упоминается. Разве что в пункте 17, опосредственно и завуалированно: «действия некоторых государств направлены на инспирирование в СНГ дезинтеграционных процессов в целях разрушения связей России с ее традиционными союзниками. Часть государств называет Россию угрозой и даже военным противником».

Отметим, что стратегическое противостояние (соперничество) составляет оппозиционную пару понятию стратегического союзника (партнера). В конкретном случае стратегического соперничества Киева и Москвы интересы двух сторон настолько противоречат друг другу, что это выходит на базисный уровень существования государств как фактор экзистенциальной угрозы.  В Стратегии военной безопасности Украины, принятой в марте 2021 года прямо указывается на фатальную неизбежность войны с Россией, поскольку та представляет «экзистенциальную военную угрозу национальной безопасности» Украины. При этом, о военном паритете с «основным противником» в Офисе Президента Украины даже не мечтают, отмечая в Стратегии военной безопасности: «неспособность обеспечить отпор и сдерживание вооружённой агрессии против Украины со стороны Российской Федерации традиционными способами вооружённой борьбы, учитывая несравнимую разницу в военных потенциалах».

Американо-украинское стратегическое партнерство

Сущность и содержание современной военной стратегии США раскрывается в комплексе из трех документов: «Стратегии национальной безопасности», «Стратегии национальной обороны» и «Национальной военной стратегии». Украина упоминается только в «Стратегии национальной безопасности США» (СНБ), при чем с начала 90-х годов и включая документ СНБ-2002 обязательно в тесной привязке (следующим пунктом) к отношениям с РФ как союзнику в борьбе с терроризмом и т.д.  В СНБ-2006 и СНБ-2010 в второй период президентства Джорджа Буша – младшего и первый Барака Обамы, Украина определяется уже как самостоятельный стратегический партнер. Одновременно выражено скептическое отношение к развитию демократии в РФ и указано, что США «должны быть готовы к тому, чтобы действовать самостоятельно в случае необходимости». 

После начала российской агрессии, Соединенные Штаты обнародовали СНБ-2015, где указано, что в ответ на российскую агрессию в Украине, Америка возглавила «международные усилия, чтобы поддержать украинский народ в то время, как он выбирает свое будущее и развивает демократию и экономику». Соответствующие разделы СНБ-2015 включали такие приоритеты, как: гарантии поддержки Украины, чтобы она могла более эффективно работать вместе с США и НАТО, а также обеспечивать собственную защиту; наложение значительных издержек посредством санкций и других рычагов в связи с российской агрессией и борьба с российской пропагандой с помощью распространения правдивой информации; руководство принципом «открытых дверей для более тесного сотрудничества с Россией в областях, представляющих общий интерес. Она должна выбрать другой путь – путь мирного сотрудничества, подразумевающий уважение суверенитета и права на демократическое развитие соседних государств».

В январе 2018 года министерство обороны США обнародовало СНБ-2018 отвечающие внешнеполитическим приоритетам Дональда Трампа. Среди основных угроз в документе названы Китай и Россия, которые «стремятся бросить вызов американскому влиянию, ценностям и богатству», Иран и КНДР, которые «спонсируют террор и угрожают союзникам Америки», а также международные террористические организации.  Россия, в частности, обвиняется в том, что она нарушает границы соседних государств, блокирует их экономические и дипломатические инициативы, в частности «пытается изменить статус-кво в Грузии и в Украине».

В марте 2021 года администрация Джо Байдена предоставила «Промежуточные стратегические наставления по национальной безопасности» где утверждается, что «Китай становится более агрессивным», а «Россия по-прежнему полна решимости играть деструктивную роль на мировой арене».

СНБ-2022 пока в процессе подготовки, но в нем точно будут учтены положения «Совместного заявления о стратегическом партнёрстве между США и Украиной», принятого в 1 сентября 2021 года во время визита Президента Украины в Белый дом. В заявлении в частности говорится: «Агрессия России, включая войну на востоке Украины и захват Крыма, унесла жизни более 14 000 украинцев, дестабилизировала Европу и черноморский регион, а также поставила под угрозу мировой порядок, основанный на правилах. Вместе мы призываем Россию подтвердить свою приверженность прекращению огня на востоке Украины и добросовестно участвовать в усилиях по урегулированию конфликта для завершения войны».

То есть сохранение существования Украины как независимого государства - прочно закрепившаяся часть СНБ США.  Согласно популярной в США концепции внешнего фронтира, Украина превратилась в постоянный форпост против российской экспансии. Национальный интерес Америки заключаются в том, чтобы создать условия для самодостаточной, мирной и процветающей Украины; такой, которая сможет принимать собственные решения по вопросам безопасности, что «несколько противоречит» постоянному шантажу, угрозам и вымогательствам военной поддержки нарративов, исходящих из  Офиса Президента.

Украина в Большой стратегии КНР

До последнего времени Китай проявлял ограниченный интерес к Украине, слишком удаленной от его традиционной зоны влияния, и как казалось мало что способной ему предложить кроме некоторых промышленных технологий и сельскохозяйственных культур для диверсификации импорта зерна. 

Китайско-украинские отношения развивались на основе «пяти принципов мирного сосуществования», являющихся с конца 80-х годов основой китайской внешней политики: «взаимное уважение территориальной целостности; ненападение; невмешательство во внутренние дела; взаимную выгоду; мирное сосуществование». 

Всплеск внимания Пекина к Киеву отмечался только в начале двадцатых годов, в связи с началом реализации Инициативы Шелкового пути (BRI). В декабре 2013 года были подписаны соглашения о сотрудничестве в строительстве глубоководного порта в Крыму, реконструкции рыбного порта в Севастополе и создании зоны экономического развития высокотехнологичной индустрии, а также совместном производстве новых двигателей для самолетов и вертолетов. Китаю были выделены украинские пахотные земли для выращивания сельскохозяйственных культур. Однако к концу 2014 года многие проекты были свернуты, как и снят с повестки дня вопрос о китайском кредите объемом до 10 млрд. долларов США. 

Официально Китай считает Крым территорией Украины, еще в марте 2014 года заявив, что «Крымский вопрос следует решить надлежащим путем и не применяя силы, на основе уважения закономерной озабоченности каждой из сторон и их законных прав и интересов». 

При этом большинство китайских исследователей российско-украинского кризиса отводили центральное место в развитии событий влиянию США,  выделяя четыре направления американской внешней политики в Украине: осуществление стратегии сдерживания России;  укрепление своей руководящей роли гаранта безопасности стран Европы; преследование собственных экономических выгод, в частности контроля над рынком энергоносителей;  упрочение абсолютного преимущества в Евразии.

Следует отметить, что российская агрессия против Украины в 2014 году послужила катализатором мощного сближения России и Китая. Последовавший за западными санкциями из-за Украины «поворот на Восток» превратил Китай для России в почти полноценную замену ЕС, а связи двух стран заметно укрепились не только в сфере безопасности, но прежде всего в вопросах кооперации экономик.  Долгое время, опять же с конца 80-х годов, консенсус экспертов и руководства Китая сводился к тому, что союзы Поднебесной не нужны. Однако, последние пять лет вместе с ростом националистических и милитаристских настроений, в Пекине обсуждают возможность заключения военных альянсов и предоставления гарантий безопасности другим странам, исходя из того, что Китай будет старшим партнером в любом альянсе. Потому российские претензии на эксклюзивное влияние на Украину находят в Пекине (как долгосрочном стратегическом партнере РФ) все большие понимание и поддержку.

Отметим, что военные теоретики Китая используют термины «военная доктрина» и «стратегия национальной безопасности», в отличном от принятого в Украине смысле. Они отождествляется с понятием «национальная стратегия». Наиболее соответствующим по смыслу термину «стратегия национальной безопасности» отвечает китайский термин «да чжаньлюе», дословно переводимый как Большая стратегия. В широком смысле под «Большой стратегией» понимается «стратегия использования ресурсов государства для достижения главных национальных идей». Как основу для достижения своих военно-политических целей политическое руководство КНР рассматривает концепцию «жизненного пространства и стратегических границ». Эта концепция прямо обосновывает притязания руководителей китайского государства на создание собственных сфер влияния в разных регионах мира и формирование экономически и политически благоприятного для китайцев «жизненного пространства» в пределах «стратегических границ», которые не совпадают с государственными границами Китайской Народной Республики. Эти стратегические границы должны расширяться по мере роста «комплексной мощи государства». На современном этапе Пекин добивается выполнения поставленных задач практически отказавшись от реализации во внешней политике концепции «мягкой силы».  Исходя из оценки вероятных военных угроз, военно-политическое руководство Китая классифицирует своих противников как «наиболее вероятных» и «потенциальных». К числу наиболее вероятных противников оно относит США и Японию, отмечая, что прямое вооруженное столкновение с ними в ближайшей перспективе может состояться только при решении Тайваньской проблемы силовыми методами. К потенциальным противникам руководители китайского государства относят Индию, Вьетнам, Малайзию и Филиппины, с которыми имеются территориальные разногласия. И как показал 2021 год вместе с жесткой политикой у Пекина появились и новые противники, в частности Австралия и Литва. Китай сегодня собирается не только защищать собственные интересы на региональном и мировом уровне, но готов предпринимать попытки решения спорных вопросов силовыми методами.   

Враждебная Киеву Москва рассматривается Пекином как долгосрочный стратегический партнер. При этом, в период обострения украинско-российского кризиса в азово-черноморском регионе в 2015-м году, Москва и Пекин провели совместные учения в Средиземном море, что весьма далеко от берегов Китая, зато рядом с грузовыми портами стран НАТО Греции и Италии, которые постепенно переходят под операционный контроль КНР. В 2017 году корабли китайского флота провели совместные учения с ВМФ РФ на Балтике, «случайно» совпавшими с началом учений стран НАТО в Литве в поддержку Украины. 

«Слуги» двух господ: враждующих старших стратегических партнеров 

В Украине нет четкой внешнеполитической позиции в отношении Китая, «синофобов» и «синофилов» примерно поровну. Экспертное сообщество не пытается даже предположить, что КНР уже в ближайшие десятилетия попытается диктовать мировую повестку.  Вы не найдете упоминаний о Китае как в Стратегии национальной безопасности Украины (сентябрь 2020 года), так и Стратегии военной безопасности (март 2021 года).  В новой Стратегии внешней политики Украины (август 2021года) присутствуют противоречащие друг другу нарративы: пункт 20. «Соединенные Штаты Америки пытаются сохранить роль глобального лидера, которым стремится стать Китай, что создает новые линии напряжения в системе международных отношений»; Пункт 32. «Противостояние между США и КНР могут привести к усилению конфликтогенности и еще большей дисфункции международного правопорядка». Несмотря что углублению стратегического сотрудничества с США уделено 4 пункта, Стратегия дает «зеленый свет» развитию партнерских отношений с Пекином. Пункт 125: «Развитие отношений с КНР будет осуществляться на основе Совместной декларации об установлении и развитии отношений стратегического партнерства между Украиной и КНР. Внешнеполитические усилия будут направлены на активизацию политического диалога, дальнейшую либерализацию торговли и визового режима, практическое наполнение двусторонних отношений путем создания и реализации совместных проектов в сферах инфраструктуры, энергетики, транспорта, промышленного производства»; Пункт 144. «Украина заинтересована участвовать в глобальных азиатских проектах, в частности в рамках инициативы Китайской Народной Республики «Один пояс, один путь». 

Показательно, что в конце октября новый глава Верховной рады Украины Руслан Стефанчук на встрече с Послом КНР в Украине Фань Сяньжуном заявил, что в Украине высоко ценят отношения стратегического партнерства с Китайской Народной Республикой, а курс на их всестороннее развитие остается неизменным приоритетом.

В целом, для Украины стратегические политические документы США как «главного стратегического партнера и перспективного союзника» в наилучшей степени отражают глобальную межгосударственную динамику и логику противодействия возможному применению военной силы «основным противника» РФ. А вот действия Китая должны рассматриваться стратегами Офиса Президента не как формально декларируемое «стратегическое партнерство», а в более широком контексте его амбиций, реализуемых через «тщательно маскируемый военно-политический союз» с Россией, нацеленный на установление доминирования над всем евразийским континентом и конкурирование с американским глобальным лидерством.