: Заметки нерадивого ефрейтора

Даже не знаю как начать, что со мной приключилось в последний месяц. Как бы я не начал, сути это не меняет. Так, как я был унижен за последний месяц, я не был никогда. В общем, я приехал в часть, как это обычно и бывает, после нескольких дней увольнительной. Все было как обычно. Сперва дерьма на голову(фигурально выражаясь) на меня вылил майор, затем подполковник заставил две ночи бдить за его новой машиной(чтоб её не поцарапали или еще как-то не выместили на ней всю ненависть, которые испытывала рота против него). Я безукоризненно всё выполнял. Сопротивление было бесполезно. Но вот случился день, о котором я не знал. Я знал, что день есть день, но не знал, что стоит от него ждать. С самого утра, еще перед подъемом, я обратил внимание, что в казарме всё совсем не так. Абсолютно не так. Если раньше вся рота спала до первого крика, а то и до третьего майора, то в тот день все подорвались примерно за час. В кровати остался один я. Вся рота, суетясь и матерясь, направилась в парашу. От этого движения я, естественно, проснулся. Спустя несколько минут каждый из параши выходил и ложился назад в кровать. Вся процессия заняла порядка двадцати минут. Это между неожиданным подъемом роты и таким же стремительным возвращением всех тел в привычные для этого времени суток положения. В 6:00 зашел майор и своим глубоким голосом «разбудил» всех. Проблема была только в том, что абсолютно никто не спал. С момента возвращения в кровати никто не сомкнул глаз. Я слышал стоны, всхлипы и выкрики и абсолютно не мог понять, что происходит. В 6:00 всё стало понятно. По команде майора все подорвались и выстроились. И тут началось. Пока майор шествовал вдоль стоящих нах, вся рота начала одномоментно блювать. Все, кроме меня. Вся казарма была залита блювотой. Майор отошел в зону недосягаемости блювоты и с очень злым лицом наблюдал за происходящим. Когда всё стихло, его хватило на одно предложения: - Ах вы сучие пидары! Чуть позже я впервые за три года службы согласился с майором. В блювоте стояли все, кроме меня. Майор достал из кармана лист бумаги и зачитал, сперва высказав своё мнение о происходящем. - Я знаю, пидарасы, какого хуя тут происходит. Я блять вам устрою. Слушать сюда: «Согласно распоряжению главнокомандующего войск, постановляется отправить из распоряжения нашей роты от одного до пяти солдат в роту №426, которая базируется в районе Х-я области, для обмена боевыми навыками и освоении тактики ведения боя с противником. Распоряжение вступает в силу с 17.09.» После этого майор свернул лист и засунул в карман. - И кого же из вас, долбоебов, отправить в 426-ю роту? А? Суки! Я вас, выблядки, еще неделю назад предупреждал, что такой приказ поступить и я ваши жопу на гавно порву, если вы мне тут устроите какую-то хуйню, - была такой пламянная речь майора. - Простите, товарищ майор, но вчера на кухне нам что-то подсыпали. Мы все абсолютно морально деморализованы и физически уничтожены, - сказал один из «стариков». Майора его слова возмутили. Майор не любил быть возмущенным чьими-либо словами. Поэтому он подошел к говорящему и со всей силы въебал ему. Тот пал. - Суки! Всем, значит, вам плохо стало?! – то ли спросил, то ли утверждал майор. Как по команде вся рота сказала «Так точно». За все три года я такого синхрона не слышал. А тут…вроде без меня репетировали. Пока вся рота, как по сговору, соглашалась не то с вопросом, не то с доводом майора, я молчал. И это была моя фатальная ошибка. Майор заметил это. И у него как-то странно засверкали глаза. Он резко подошел ко мне и с ухмылкой уставился на меня. Всё, что он сказал, было: «Заебись!». Я даже не знаю как оценить это высказывание. Потом понял. - Скажите спасибо, что хоть один среди вас не долбоёб, - на этих словах майор вышел их казармы. Правды ради признаюсь, и вам, и себе, что среди всех в тот момент стоящих в казарме, только один и был долбоёб – Я! Когда майор ушел, вся рота начала ржать и тыкать на меня пальцем. И тут я узнал, что пока я был в увольнительной, майор уже угрожал 426-й ротой и как они узнали, это пидарская рота. Нет, майор и нас называл пидарской ротой, но то была реальная рота, которая состояла из одних геев. Как такое возможно я не знаю, но вся моя рота прознала об этом. Именно поэтому они проснулись раньше и подготовили себя. Именно по этому они ничего мне не сказали. Нужна была жертва. Их не так пугали угрозы майора, который грозил их и мою жопу изорвать на гавно, как вероятность попадания в роту, где системно это происходило буквально. И это всех отпугивало. Я же был тем, кому светило попасть в эту пидарскую роту и месяц провести среди них. Обмениваться опытом(тут я аж вспотел) и провести боевые учения. Я даже не знал что меня пугало больше – находиться с ним ив одной казарме или в одном окопе. К вечеру пришел приказ ротного о моем переназначении на месяц в 426 роту. Пиздец одним словом. Вся рота от счастья нажралась. Даже ротный, майор и подполковник позволили себе выпить чуть больше обычного(а обычно они квасили изрядно) и безбожно издеваться надо мной. - До свиданья, петушок, - так ко мне обратился перед сном майор. Утром меня ждал перевод. Заснуть я не мог. Быть посланным в пидарский отряд – это дно моего пребывания здесь. А за три года, как мне казалось, я пережил многое. Нет. Это было уже пределом. Утром, спаковав сумку, я в ПАЗике поехал в 426 роту. Меня провожала вся часть. Таких унизительных проводов, я уверен, не видел никто. Ну, пидарская рота, встречай меня. Я абсолютно не мог предположить что меня там ждет. Какие правила так у зеков? Мыло не ронять, не нагибаться, рот слишком широко не открывать. Учту всё это. Четыре часа спустя меня высадили возле 426 роты. Тут моё пидарское приключение началось. У входа в роту, возле самого забора, меня встретил солдат в весьма необычной, как для меня, форме. Я давно был знаком с уставом, но то, что я видел на нём, даже не приближалось к уставу. На нем по прежнему была форма хаки, но на штанах по бокам были нашиты розовые лампасы, спереди на левом колене была дыра, которая оголяло гладко выбритое колено. Верхняя часть формы была растегнута до средины груди и оголяла кволую грудь. На шее со стразами висела цепь. Если у меня лицо было помято от постоянных нарядов и обилия алкоголя(а как иначе служить?), то лицо стоящего передо мной субъекта, очевидно, подвергалось каким-то процедурам. Его лицо более походило на жопу младенца. Брови выщепаные, ресницы подведенные. - Привет, голубчик. Ты откуда? С чем к нам? – спросил он меня. У меня перехватило дыхание и всё, на что меня хватило, это протянуть лист с приказом о своем переводе в часть. - А-а-а. Понятно. Мы тебя уже заждались. Проходи. Прямо казармы, справа кухня и душевая. Сейчас тебя встретит ротный и всё покажет. Можешь проходить пока в казарму и располагаться. Я прошел через ворота. Так вот ты какая – пидарская часть. Все было в этой части отличным от нашей- убрано, чисто, кусты подрезаны и в воздухе приятные лестной запах. Я прошел в казарму. В это время в нашей казарме было одно из двух – или «закоп» на два километра (вся часть копала ямки вокруг, а после обеда их закапывала), или выполнение каких-то пиздоватых поручений от подполковника(дня без этого не обходилось). В общем, жизнь била ключем в нашей роте. Здесь по расписанию(которое висело на столбе у казармы) было – время для ухода за собой. - Что это еще за хуйня такая, - спросил сам себя я. Ответ не заставил себя ждать. Я зашел в казарму. Все резко замерли. Половина «солдат» в казарме были в одних трусах. Ну как в трусах. Тоненькие ниточки…скорее, набедренные повязки. Вторая половина была или окутана в полотенца, либо шоляка лежали в кроватях. И все – абсолютно бритые с ног до головы…нет, на головах у всех были очень стильные прически. Но это было единственное место, где у них оставались волосы. Один я – по форме. Глубоко в душе я начал обкладывать хуями своих сослуживцев за то, что по их вине я оказался в этом пидарском рассаднике. Один из этих учтивых солдат подошел ко мне, спросил имя и провел в самую средину казармы, ровно между теми, кто в трусах, и кто голый. Так сказать, оказался я между молотом и наковальней. Он представил меня всем и вся эта компания захлопала мне в ладоши. Потом принялись обнимать. Я пытался им объяснить, что я не такой, что меня не надо трогать, но они не слушали. Я почувствовал, как несколько из них, обнимаясь, потерлись об меня хуями. Форму надо сжечь! Далее я уложил вещи на кровать и сел на стреме. Вокруг меня продолжали ворковать и ходить взад и вперед эти «солдатишки». Я не знал как они воюют, но выглядили они далеко от команды «к оружию». Затем пришел ротный, рассказал и показал мне что и как, познакомил с графиком и отправил отдыхать. ОТДЫХАТЬ???? Блять! Я за три года от своего ротного ни разу не слышал такой команды, а тут – в первый же день. Отдохнувши, вечером наступил «чистый час». А это что за хуйня?! Оказалось, что каждую пятницу вся часть идет в баню. И это баня имеется на территории части. У меня в мозгу по прежнему не укладывалось что здесь происходит и куда я попал. Баня. Следует объяснить что там происходит. В бане все, естественно, голые. Я сразу вспомнил заповет – мыло не ронять и не нагибаться. Тут это более, чем актуально. Соглашусь, я не писанный красавец, но осечка может случиться у всех и лучше не давать для этого повода. Все бритые, один я – волосатый. На меня все косятся. После бани – душ. Попавши в душ, я вдруг понял что так долго женщины делают в душе. Каждый из солдат пришел со своим бритвенным станком. Началось – бритье ног, груди и всего остального. У меня только мыло, у них – целые пакеты причендалов. Мне надо 5 минут, им надо 35 минут. Мне на руку. Я молниеносно помылся и выбежал. Это было тяжело и болезненно для психики. У ротного я поинтересовался бывают ли какие-либо боевые действия или учения и что вообще я целый месяц буду делать. Ротный был краток и обещал, что в ближайшие дни всё будет. Я вернулся в казарму. На кровати лежал один из «этих». Почему-то он очень сильно плакал. Я не стал к нему подходить, но разговора было не избежать. Он первый начал. Долгое изложение его боли и страданий. В общем, за то, что он там что-то не сделал, командир части запретил ему брить ноги месяц. И именно это вызвало такие страдания. За мои малейшие недочеты майор садил меня в яму на месяц, отправлял отстреливать диких кабанов ночью и искать полковнику травку во время полевых учений. А тут – брить ноги. Прошло три дня. Наконец-то начались учения. Я уже не мог терпеть в казарме с этими вот. Они то смеялись, то плакали, то уединялись в туалете. Я по старой привычке вырыл себя яму на окраине части, которая и стала моей парашей на весь период прибывания. Учения. Всех собрали, посадили в машины и вывезли за десять километров на полигон. Позже я узнал, что против этой части на учениях выставили мою же родимую часть. Вместо боевых пуль всех снарядили пневматическими ружьями. Все было очень по настоящему. Надо было пройти пять километров, встретить врага и стратегическими маневрами подавить его сопротивления. Такое было настановление от ротного 426 части. Я примерно вижу каким было настановление моего майора с моей части: «Пиздуйте туда и снесите к хуям всех». Как я от этого отвык. В общем, в путь. Я не знал, что против нас моя часть выступает, но потом я узнал, что они так воодушевленно никогда не проходили учения. Понимания того, что среди пидеров воюю я, их очень взволновало и порадовало. Эти мудаки даже сделали ставки кто из них меня пристрелит. Это было настолько азартно, что майор и подполковник так же выступили с оружиями против меня. Они даже дали позывной мне – «Братский пидар». Значит идем мы спокойно. Я пригибаю голову и думаю как бы не словить пулю. Вся моя нынешняя часть идет спокойно и обсуждает платья, прически и маникюр. Так продолжалось до тех пор, пока первый ряд не повалился от попавших в них пулек. Моя часть настигла нас первой. Наступило самое интересное. Первый ряд подкосило. Второй быстро упал и вереща принялся отстреливаться кто куда. В основном, в воздух. ¾ части с визгами, слезами и прочим женским атрибутом ринулись обратно – к машинам. Я, единственный солдат в этой тусовки, очень быстро окапался и принялся методично стрелять в своих. Нет, не в этих бегущих пидаров, а в своих. Их я мог легко идентифицировать. Они радостно смеялись, видя как убегают нетрадиционные, и при это кричали в мой адрес(не видя меня) : - Братский пидар, выходи. Пуля в жопу – уходи! Было обидно. Я кое-как подстрелил парочку, но вокруг меня валялось только в бессознательном состоянии пару гейских тел и всё. Я быстро принял решение накрыться их телами и прикинуться, что меня тут нет. Наши наступали. Они уже совсем расслабились и потеряли бдительность. Половина части побежала догонять убегающих, а половина осталась тут и принялась издеваться над полумальчиками. Кидались фразочки типа «хряпни висюльку», «покажи свою жопу» и прочие гомо высказывания. Тут был и майор с подполковником. Спустя десять минут человек двадцать, явно уже немного подвыпив и опъянев от своего успеха, абсолютно потеряв бдительность, подошли к той кучке бессознательных «солдат», под которыми лежал я. Когда первое тело было поднято, по словам с целью «скоротать скуку», как в фильме «Рэмбо» выскачил я, и вращаясь вокруг своей оси, удавив курок, расстрелял из своего пейнтбольного ружья всех, кто был вокруг. Краска у меня была голубого цвета и все, вплоть до ротного, майора и подполковника были «по пидарски»(как они потом мне сказали), «убиты» мной. Когда они это увидели, они дико озверели. Оказалось, что у майора и подполковника, помимо игровых ружей, были еще боевые пистолеты. Мои действия они восприняли, как унижения. Приведя в боевую готовность пистолеты, они направили их на меня. Я понял, что мне пизда. В это время пришли в сознания несколько моих нынешних сотоварищей. Это послужило отвлекающим маневром. Пока майор и подполковник отвлеклись на них, я быстро съебался с поля битвы. Вслед мне летели вполне боевые пули. Как вы знаете, если бы они меня там прихуячили, всегда смогли бы списать на небрежное поведение с оружием. И похуй, если бы во мне было сто дыр. Я бежал очень быстро и очень сильно, и без оглядки. Бежал до самой ночи. Преследование прекратилось и я спрятался. Тут я начал соображать. Вариантов было несколько. Не вернуться в пидарскую часть, считалось, что я погиб на поле боя. Простительно? Вполне! Но есть большое НО. Майор и подполковник видели, как я съябывал и они знают, что я жив. Так что прикинуться мертвым не выйдет. Эти из под земли достанут. Тем более после того, что я с ними сделал. Возвращаться сразу в свою часть означало дезертировать с пидарской. Плохо. Возвращаться в пидарскую часть означало еще три недели терпеть бритые ноги, сопли и еще какую-то хрень. Тоже не вариант. Я долго думал и принял решение. Три недели я буду прятаться тут, в лесах, а потом вернусь в пидарскую часть. Скажу, что меня роняли и бабки в деревне меня выхаживали. Три недели выхаживали от бессознательного состояния и в полуобмарочном состоянии отправили сюда. Вариант? Вполне. Вот я и провел три недели в лесах. Ямки копать я умел, кабанчиков стрелять тоже. Наконец я понял нахуя мне нужна была вообще вся эта армия и майор, который доябывался до меня со своими блядскими заданиями. Уроки армии мне отлично пригодились, чтобы от этой самой армии шифроваться. Спасибо ей за это. Три недели спустя я вернулся в пидарскую часть. Меня встретили как героя. Было много слез, объятий и даже праздничный торт. Такого приема я не ожидал. Более того, за то, что я положил двадцать своих, включая майора и подполковника, меня представили к награде. Посмертно. Но когда узнали, что я жив, просто к награде. В последний день прибывания в части, а таких дней оставалось два, орден повесили мне на грудь. Для 426 части я стал героям. Меня провожали со слезами. Мне было очень приятно. Но наступило другое НО. В моей родной части узнали, что хуй я умер и что я благополучно возвращаюсь к ним. Майор и подполковник уже готовили мне тёплый прием. Несколько часов спустя я был у себя. Не успел я слезть с транспорта, как ко мне подлетел майор. - Ну зравствуй, пидарок. Помнишь меня? – сказал он. - Как же не помнить, товарищ майор. Уже три года помню, - робко ответил я. - Пизда тебе! – это было последнее, что он мне сказал. Потом следовал кабинет подполковника. Там меня немного отпиздили за мою доблесть. Было не больно, особенно когда при каждом ударе побрякивал орден на груди. Их он очень бесил. Они пытались его пару раз сорвать, но безрезультатно. Потом следовала губа. Двадцать дней. Потом были ямки, траншеи за всех, а потом наступила рутина. Короче, месяц обид и я в статусе героя первой степени, но все еще в статусе ефрейтора, продолжаю нести свою службу. Пидарский вояж оказался не таким уж и паршивым. Мои еще долго меня спрашивали как там я смог месяц с теми пробыть. Я им пиздел, как мог. А мог я нормально. Они всё схавали. Теперь и в увольнительную не страшно идти. Если у меня в результате их наебки столько шары привалило, то нахуя им опять меня наебывать. Кстати, через два дня ухожу в увольнительную. Хоть отдохну. А то не то как-то…не то.