Чистые отношения

Это признание добавляет только один штрих в картину, но без него ей не хватало бы теплоты, чего-то человеческого. Было бы печально, но в целом всё-таки по-европейски, если бы они провозглашали без всяких околичностей: «Да, нам известны выкладки того же Бжезинского, но мы сознательно стоим под хоругвью русских имперцев, считающих Украину недоразумением, и готовы разделить их судьбу». Так нет же!  Раздавшийся со страницы газеты крик души истолковывается совсем иначе: «Мы люди тёмные. Мы ничего не учили из того, что относится к отношениям с Россией. Мы не проходили этого предмета. Мы даже не подозревали, что он существует, такой предмет, как «Внешняя политика России вчера, сегодня, завтра». Нам было невдомёк, что в самой российской политической науке есть целая школа, стоящая на том, что имперские гири на ногах России делают её страной без будущего. Мы не читали даже высказываний Кучмы, который много раз прозрачно намекал, что нет ничего глупее, как надеяться, что Кремль может удовлетвориться чьими бы то ни было — не только украинскими! — уступками в рамках разумного».  Кремлёвские, разумеется, тоже не шибко обременены ни философией истории, ни историей философии, ни просто историей. Для них тоже превыше всего сиюминутное личное, а средство знают одно: сила. Сила со всем, что ей обычно сопутствует: угрозы, подкуп, шантаж. Таким образом, отношения правителей Украины и России — это постоянная проба сил. В этом смысле перед нами чистые отношения. Каждая из сил чем-то, понятно, ограничена, каждую что-то сдерживает. Русскую сдерживает Запад и объём казны, украинскую — то же самое плюс, как мы слышали, иллюзии и самообман до самого последнего времени. Мир всё ещё таков, что меритократии нет и в помине. Политика планируется не в лабораториях и осуществляется не людьми науки. Власть — дело грубое и в целом простое, хотя подчас смертельно ответственное. Там встречается всё, в том числе наивно пацанский расчёт, что нет таких вопросов, которые нельзя было бы перетереть ко взаимной выгоде. Там можно увидеть мужика, всхлипывающего, как в старину девушка: ты же обещал!, хотя никто ничего ей не обещал, кроме известного минутного удовольствия. Даже выдающиеся деятели вроде Рейгана, они не потребители науки и тем более не её субъекты, они — её объекты, предметы исследования; они своими свершениями поставляют ей материал для обобщений и новых вопросов. Подопытные да, кролики. Поэтому-то наука и отказывается предсказывать будущее. Будущее готовят страсти, инстинкты и стихии. Это всё не следует за наукой, а наоборот, наука топает за всем этим, пытаясь понять, что там было. Но это не значит, что хорошая грамотёшка может только помешать кому-то на троне или около. Она не помешала Аденауэру и Миттерану, Гавелу и Гайдару, не мешает пока и Саакашвили.