20 лет спустя

Потом стало хуже —  пошли запреты, гонения и глумление.  Потебня был не совсем прав хотя бы потому, что этот период дал Тараса Шевченко. Вряд ли справедливо укорять украинцев и, примером, тех же чехов и словаков, которые как раз тогда успешно противостояли онемечиванию. Онемечивание — не русификация. Онемечиванию украинство сопротивлялось бы, думается, не менее свирепо. Упущенные, по мнению Потебни, десятилетия были временем раскачки украинства, и когда она приблизилась к концу, имперство, бывшее начеку, тут же сказало: стоп! Но дело не в этом. На наших глазах теория панрусизма была проверена в эксперименте исторического масштаба.  Наука может только мечтать о таких больших и безукоризненных экспериментах. Всесторонней проверке подверглось задушевное русское убеждение, что существуют три русских народности и что  они составляют вечное единство под названием «Русский мир». Если бы это было так, то за истекшие 20 лет мы бы увидели если не расцвет, то хотя бы наличие украинской части «Русского мира», сознающей себя таковой.  Но в ответ на все зазывные усилия Москвы в украинской части Украины не зазвучала ни одна струна! Ни одного серьёзного украинского произведения, проникнутого общерусским духом, ни в прозе, ни в поэзии,  ни даже в попсе и публицистике… Не появилось ни одного украинского журнала, ни одной украинской газеты, ни одной украинской теле- и радиопрограммы, исповедующих панрусизм. Кремль только тем и занимается, что фабрикует подделки,  будь то партии или целые государства вроде Южной Осетии, а вот создать мнимоукраинский журнал, преданный  «Русскому миру», ему не удалось. Более того, выраженного общерусского направления не придерживается ни одно из заметных русскоязычных СМИ в Украине. Ни одно! Это показательно даже в том случае, если причиной является упущение Кремля. Хотя здесь, конечно, не упущение, а вынужденное самообуздание. В мире поднялся бы крик об открытой подготовке аншлюса.  Русскоязычные СМИ в Украине или вовсе безразличны к общерусскости, или сочувствуют украинству. Лучшие же из них представляют русскоязычное украинство. Вышелушивается поколение отборной культуры, для которого Москва не значит более, чем Варшава или Париж. Оно творит не в подражание Москве и не в пику ей. Для него не злободневен даже призыв Хвылевого: «Геть від Москви», потому что оно изначально не было к ней прикреплено. Это поколение узнаём по невозмутимости — почти научной, с какой оно относится к панрусистскому вдохновению, столь властно влекущему сюда патриарха Кирилла. Скажите им, что над их родным украинским должен витать общерусский язык, —  пожмут плечами, как поляк или немец, если к ним обратиться с тем же предложением. «Мы для них не существуем», — жалуются патриарху (более некому) некоторые русские классики наших дней. Нет, вы для них существуете, только не более, чем они для вас. Таким образом, за 20 лет экспериментально доказано, что общерусскость лишена внутренней жизненной силы. Без правительственной воли эта штука  невозможна. То, что людям вроде Потебни представлялось общерусской органикой, было всего-навсего продуктом политики и управления.