Ночной кошмар

США — величайший из примеров, когда государство создало нацию. Израиль — блестящий пример, когда нация создала государство. Что бывает чаще? Это зависит от эпохи. В одну — то и дело раздаётся парафраз вдохновенного речения: «Мы создали Италию, теперь надо создать итальянцев». В другую эпоху — парад национальных суверенитетов. Случая, когда серьёзное государство не смогло создать нацию, сразу не вспомнить. Обратных историй много. Нет числа нациям, которые исчезли, не вкусив государственности. Но попытки не прекращаются, и это один из ночных кошмаров Путина: вдруг очередному десятку-другому входящих в Россию наций опять вздумается создавать государства!

По какому списку провести Украину? Появившееся двадцать лет назад государство не собиралось создавать нацию — считалось, что она давно существует и надо просто восстановить её историческую, то есть государственную, жизнь. На это не жалели денег из той толики, которой располагали. Устройство и содержание одной президентской администрации съело столько, что страшно вспомнить. Но всё равно конечный продукт — это ещё далеко не совсем государство. Ни в чём нет единой государственной воли, отсутствует общепринятая и общепонятная стратегия хотя бы на четверть века вперёд — то, что называется национальной идеей. Но и того державного зачатка, что имеется в наличии, оказалось достаточно, чтобы стала возникать нация. Она не совсем похожа на ту, о которой мечтали сознательные украинцы. Она не похожа и на ту, о которой… Тут хотелось бы сказать о нации, какую хотели создать креолы, но ни о чём таком они не думали. Они были и остаются, в сущности, безучастным этнографическим материалом, по горькому слову Потебни. Нация из этого материала лепится стихийно. Разглядеть её можно, как и положено, только в сопоставлении с другими, в данном случае — с русской нацией России. Русский и русскоязычный житель Харьковской области и русский и русскоязычный житель Белгородской — люди одного языка, но разных наций. Это утверждение можно счесть преувеличением, но отличительные признаки уже такие, что не заметить их нельзя. Достаточно (!) указать, например, на отношение к государству и к церкви. Для белгородского русского его государство — это церковь, то есть нечто такое же важное и уверенное в своей непогрешимости, а церковь — это государство, то есть нечто такое же ненасытное и беспощадное. Для харьковского русского государство — это всего-навсего вороватый чиновник, а церковь — учреждение, оказывающее известные услуги ритуально-обрядового характера. Профессор Берлинского университета поражён, как плохо его украинские студенты знают историю России. Вопрос, лучше ли знают историю Украины его российские студенты, застаёт его врасплох, но, надо отдать ему должное, заставляет задуматься.