Опять двойка

— Вы посмотрите, как ведут себя дети с нею! Льнут к ней, буквально за подол держатся. Ученик к настоящему учителю должен бояться подойти ближе чем на два шага, — так говорили в Ахтырской школе №1 о Таисии Николаевне Калитиной всякий раз, когда доходило до награждения её какой-нибудь грамотой. Ни одной грамоты за всю жизнь! Многие ли могут похвалиться таким безусловным признанием педагогического таланта и мастерства? Всю жизнь — учителем начальных классов, окружённая детским обожанием и жгучей завистью учительской. В последний год ей дали самый трудный класс. Теперь таких детей почти официально называют дебилами, тогда — стеснялись. Её мучила их неспособность сосредотачиваться.

— Ребята, — сказала она однажды. — Я уже старая. Через год мне на пенсию. Я уже не могу писать без ошибок. А за ошибки меня накажет дирекция. Останусь без пенсии. Только вы можете мне помочь. И стала писать с ошибками. Дети наперебой исправляли их, не сводя глаз с доски. Сегодня те дети сами пенсионеры. Грамотнее, чем они, в Ахтырке по-украински не пишет никто. Образованная общественность не случайно отворачивается от школы. Никому не хочется впадать в безысходное отчаяние. Лучше сделать вид, что этого заведения в стране просто нет. Сборище малограмотных тёток, поглощённых домашними делами, и девиц, скрывающих в барах и на дискотеках место своей работы. Дети презирают учителей за двуличие, за мелкую алчность, вообще — за злостный, густопсовый материализм и, конечно, за невежество. Что-что, а учительское невежество они чувствуют лучше всякого инспектора. Учителя в свою очередь ненавидят детей за то, что те не учатся сами, а надо их учить. Отдельно ненавидят педнауку, которая говорит, что нет слабых учеников, а есть слабые учителя. Школа самим своим наличием каждый день говорит учительскому персоналу, что он не на своём месте. За каждый урок — двойка по старому исчислению, изо дня в день, из года в год. Кто не ожесточится, не махнёт на себя рукой? Что делать? Кто его знает. Любая программа улучшения — утопия. Школу не вырвать из общества, из времени, а по-настоящему только это и могло бы помочь. Люди, что-то понимающие в реформаторстве, знают, что начинать надо сразу со всего, в том числе — с роспуска милиции. Не менее, а более неотложно распустить бы все облоно и районо. Исходящая от них казёнщина губит всё живое «от Сяна до Дона». Любовь к советской власти была обязательной, но власть была постоянная. Теперь правители меняются, есть оппозиция. Это само по себе растлевает школу, остающуюся по сути советской. Что касается министерства, то пусть существует, так и быть, но только — для самого себя. Обрезать его связь со школьным миром. Пусть они, все эти управления, отделы, переписываются только друг с другом, внутри здания.