Каддафи и министерские шалости

И об этом, наверное, стоило бы поговорить. Если бы не вспомнилась история, случившаяся ровно три года назад в ливийском городе Бенгази. 17 февраля 2011 года батальон спецназа расстрелял безоружных демонстрантов, погибли 14 человек. На следующий день правительственные войска опять отличились, устроив кровавый разгон одной из похоронных процессий. Впоследствии говорили, что участники процессии сами начали кидать камни в полицейских, хотя сейчас это не имеет ровным счетом никакого значения. Город восстал, а протестующие захватили телецентр Бенгази. На сторону оппозиционеров начали переходить полицейские. Через каких-то пару дней вся вторая столица Ливии вышла из-под власти бессменного вождя Джамахирии. Лояльной Каддафи остался только немногочисленный отряд личной гвардии. О ней, вообще-то, стоило бы сказать особо. Не доверяя собственной армии, полковник сформировал катибы — батальоны наемников во главе со своими родственниками. Причем в отличие от армейских подразделений они квартировали в городах. К слову, были у Каддафи формирования и другого типа — одетые по гражданке, вооруженные битами и кусками арматуры… Впрочем, отличить одних от других не всегда было возможно. А протестующим — и не очень нужно. Но мы отвлеклись. Итак, одна из воинских частей, дислоцированных в окрестностях Бенгази, была взята в осаду жителями города — заблокированные ворота, душеспасительные беседы через мегафон, плачущие матери. Короче, весь коварный набор наймитов Запада. И солдатики не выдержали: мол, армия с народом (в общем, чутье полковника не подвело). Дальше дело техники — склады, танки, все дела. Конец этой истории видел весь мир. Видеоролики с последними минутами жизни некогда всесильного человека на Youtube набрали многие миллионы просмотров. Оно и понятно: не часто диктаторы предстают перед самым демократичным из судов — судом толпы. Но до него было еще несколько долгих месяцев, множество смертей и разрушений. И хаос гражданской войны. И раскол страны. Потому только, что власть — едва ли не единственный наркотик, злоупотребление которым вырубает инстинкт самосохранения. И здесь я все же вспомню о немецких министрах — ведь даже за такой мелочью, как незадекларированные чиновником льготы, маячит тень диктатуры.