Свято место пусто не бывает

Интерес к духовным практикам и религиям Востока в западном мире стал устойчивой тенденцией последних десятилетий. Не найдя ответов на фундаментальные вопросы и духовные потребности (смысл жизни, место человека в мире, отношения человека с создателем и с другими людьми и т.д.), разочаровавшись в культе потребления и житейского успеха, массы людей обратили свое внимание на древние учения стран из колыбели цивилизации. И многие получили ответы и обрели смыслы.

НАПРАВЛЕНИЕ ОСТ-ВЕСТ

Начало возрастания на Западе интереса к восточным религиям и культам обычно связывают с шестидесятыми годами прошлого века. Именно в это время между Западом и Востоком начал активно осуществляться свое­образный обмен. В Индию и Непал ехали жители Западной Европы и США, уставшие от прагматизма и механистического материализма западного образа жизни. Из Индии же на Запад, и прежде всего в США, переезжали или оставляли там своих представителей Ошо, Махариши, Шри Чинмой и другие восточные гуру, которые видели на новых землях непаханую почву для миссионерства.

Но вообще-то восточные религии и культы начали опосредовано входить в обиход западной интеллектуальной элиты еще в конце XIX — начале XX века. Восточная философия превратилась в западной адаптации в тео­софию Елены Блаватской, сочинения Германа Гессе, картины Николая Рериха. Связано это было прежде всего с неудовлетворенностью европейцев ответами, которые проповедники христианства давали на выдвигаемые жизнью новые экзистенциальные вопросы. Интерес к восточным религиям и культам был особенно велик в тех странах, где христианство практиковалось в своем протестантском изводе. Ведь именно протестантизм наиболее четко выразил дух классического капитализма, реакцией на который стал, в первую очередь у молодежи и интеллигенции, интерес к "духовности Востока".

ОДНОГО БОГАТСТВА МАЛО

Здесь не обойтись без упоминания знаменитой работы Макса Вебера "Протестантская этика и дух капитализма", которая вышла в свет еще в 1905 году. В ней германский социолог и экономист доказывал, что перенос центра экономического развития с юга Европы на север континента объясняется тем, что католицизм стал препятствием для дальнейшего капиталистического развития стран Старого Света. Вебер также считал таким препятствием, если говорить о мировом масштабе, и восточные религии.

По Веберу, произошло это потому, что католицизм, православие и религии Востока требовали от верующего не погружаться целиком в мирское. Протестантизм же, напротив, наделял хозяйственные дела сакральными свойствами и требовал от христианина упорно трудиться, рационально вести хозяйство и вкладывать прибыль в дальнейшее производство. Без этого, как бы праведно себя ни вел протестант в остальном, царства Божия ему не видать. Протестантизм идеально вписывался в классический капитализм и потому, что выдвинул тезис о предопределенности, согласно которому богатство было наградой за праведность, понимаемую в вышеизложенном смысле.

Однако вслед за решением материальных проблем неизменно начинаются духовные потребности — научную основу под этот факт подвела классическая "пирамида Маслоу". И вот этих духовных потребностей капитализм классического образца удовлетворить не мог. Причем не только в протестантских, но и в католических, православных и преимущественно атеистических странах. Миллионы людей не устраивало, что их жизнь пытались свести к простому удовлетворению материальных потребностей. В душе хоть христиан, хоть атеистов оставалась пустота. А природа, как говорил еще Аристотель, "не терпит пустоты". И стоило шлюзу этого душевного вакуума немного приподняться, как в него хлынули восточные религии и культы.

ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

При этом, как ни парадоксально это звучит, восточные религии отлично укладывались в западный прагматизм и индивидуализм. Христианство требовало от своих последователей безальтернативной аскезы, а Восток предлагал выбор в широком спектре возможностей — от йогического воздержания до тантрического культа сексуальности. С дзен-буддизмом вообще получилась интересная история — большинство западных неофитов восприняли его не как религию, а как способ совершенствования своего психофизического состояния. (Недаром его постоянно пытались скрестить с неофрейдизмом.) То же самое можно сказать и о йоге, воспринимавшейся на Западе как своеобразная замена традиционной лечебной физкультуре. С прикладной точки зрения рассматривался западным обывателем и даосизм.

Кроме того, основатели новых восточных духовных практик учитывали, что современные западные люди любят простые решения. Например, обучение трансцендентальной медитации, которую основал Махариши Махеш Йоги, укладывается в семь дней по полтора часа в день. Дальше адепт может заниматься дома самостоятельно, по 15–20 минут утром и вечером. Махариши даже объяснял, что у его трансцендентальной медитации нет религиозных корней. Злые языки, правда, утверждают, что он говорил это лишь для того, чтобы открыть своему учению школьные двери в тех странах, где система образования отделена от церкви.

Кроме того, восточные религии и культы выгодно отличаются в глазах жителя Запада от христианства тем, что, как уже было сказано, уделяют большое внимание физическому самоусовершенствованию. Ортодоксальный христианин видит в своем теле лишь "сосуд греха", то, что надо преодолеть, чтобы достичь духовного совершенства. Адепты восточных религий считают тело инструментом, который надо, подобно скрипке или роялю, правильно настроить, чтобы затем использовать для духовной работы. Последователи Шри Чинмоя, например, регулярно участвуют в специальных забегах на дистанциях от одной мили до сверхмарафона.

ОПРОВЕРГАЯ КИПЛИНГА

Конечно же, восточные духовные практики, пуская корни на новых землях, определенным образом адаптировались к западному образу в жизни. Лежать в одиночестве в пещере, созерцая свой пуп в ожидании, что из него появится тысяча Будд, — перспектива для западного человека сомнительная. Он ведь для того и отвернулся от христианства к Востоку, чтобы получить какие-то бонусы не в загробном мире, а здесь и сейчас. Например, нирвану западный человек обычно воспринимает не как освобождение в далеком будущем от круговорота перерождений (колеса сансары), а как вполне достижимое в текущей реальности психическое состояние, в котором человек освобождается от земных желаний и связанных с ними страданий. В этом, конечно, много наивного. Недаром, к примеру, движение хиппи, которое немало позаимствовало у восточных духовных практик, быстро сошло на нет. Пришлось "детям-цветам" снимать яркие одежды и бусы и встраиваться в традиционное общество.

Однако если говорить о серьезных попытках объединения восточных и западных духовных практик, здесь просматриваются многообещающие перспективы. Недаром центр мирового бизнеса постепенно перемещается с Запада на Восток, где он уже был несколько столетий назад. Мир становится единым, а знаменитая фраза из "Баллады о Востоке и Западе" Киплинга ("Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись") уже стала даже на родине поэта историческим анахронизмом. Для того чтобы убедиться в этом, достаточно войти в вагон лондонского метро.