Московский патриархат затеял админреформу

Драматические слухи о том, как Архиерейский собор Русской православной церкви (РПЦ) пройдется по УПЦ и ее самоуправлению, оказались не более чем слухами. Никто не заикнулся об административной реформе в УПЦ, несмотря на то что ее контуры были довольно четко очерчены в украинских СМИ накануне собора. И предстоятель УПЦ митрополит Владимир, хоть и не смог "по рекомендации врачей" принять участие в соборе, не ушел на покой, как предрекали пессимисты. Теперь можно только гадать о том, правдивы ли были слухи, обязаны ли мы тем, что ничего не произошло, утечке информации, участию ли украинской власти, напутствовавшей архиереев строгим внушением "сохранить автономию УПЦ", или никто и не собирался реформировать УПЦ. Пока, во всяком случае. Не потому, что нет нужды. Просто не время.

Однако то, что не случилось, бросило тень на все, происходившее на соборе. К сожалению, истинное положение УПЦ и вообще реальная религиозная ситуация в Украине то ли плохо известны, то ли не слишком интересуют Москву. Да и собственная реальность РПЦ не находит верного отражения в речах и решениях. Раз патриарх Кирилл уверен в том, что и в Украине, и в России "большинство населения исповедует православие", значит что-то не так либо с поданной ему статистикой, либо с тем, кто ее представляет с трибуны. Напомню, что, по подсчетам за последние два года, в праздничных богослужениях на Рождество и Пасху в украинских церквях (православных и грекокатолических совокупно) участвует от четверти до одной пятой населения Украины, а в России этот показатель составляет около двух процентов населения. Причем это вовсе не плохой показатель — во всяком случае, в Украине, хоть слово "большинство" тут никак не подходит. Но даже пятая часть населения страны — это не так уж мало.

Но у части есть своя "национальная особенность", о которой предстоятелю УПЦ приходится регулярно напоминать своему московскому начальству, — конфессиональное разнообразие с относительным равенством возможностей, по крайней мере, для самых крупных конфессий. Успех Украины и ее церквей — относительно мирное сосуществование, способность говорить друг с другом (хотя бы неофициально), готовность совместно отстаивать общие интересы.

Одним из достижений руководства УПЦ и лично митрополита Владимира было выстраивание этого хрупкого равновесия — как "снаружи" УПЦ, так и внутри нее.

В своем докладе митрополит Владимир педалирует вопрос нынешнего статус УПЦ — "достаточного", по его мнению, для нормальной жизни церкви и ее миссии среди украинцев. Только в этом статусе ее служение, преумножение и сохранение единства — уже не всего "украинского православия", но самой УПЦ — может оказаться эффективным и даже просто возможным. Трудно сказать, чего больше в этом "достаточно" — уверений в том, что УПЦ не попросит завтра об автокефалии, или опасения, что завтра (если не прямо сегодня) у нее отберут даже ту небольшую свободу, которая есть.

Следует сказать, что на фоне общих тенденций в РПЦ именно опасения выглядят наиболее естественно. Предположение о "завтрашней автокефалии" смело можем откладывать в очень долгий ящик. Нынешний Архиерейский собор РПЦ, несмотря на некоторые "общие" темы — вроде отношения церкви к способам государственного учета граждан или экологии, по поводу которых было сказано пару слов, но ничего конкретно, — оказался весьма показательным и продуктивным в вопросах, которые были для руководства РПЦ действительно важны. Суть их всех можно свести к нескольким словам: централизация, контроль, борьба с инакомыслием.

Главным вопросом собора стала церковная реформа, выношенная патриархом и его ближайшими помощниками за четыре года его правления. Настоящим детищем собора стали небольшие, почти косметические поправки к Уставу РПЦ и одобрение административной реформы. Результатом этой реформы, в конечном итоге, станет сосредоточение власти в руках архиереев и, главным образом, предстоятеля, а своеобразная "церковная демократия" сводится на нет. Отныне Поместный собор, созываемый из клириков, монахов и мирян, то есть всего церковного люда, лишен статуса высшего органа власти в церкви — этот статус "присвоил" себе Архиерейский собор. Одновременно в РПЦ проводится реформа на уровне приходов, в результате которой участие церковной общины в жизни собственного прихода тоже сводится к смешному минимуму.

Интересно, что основной поддержкой и опорой патриарха Кирилла в продвижении этих инициатив становятся не столько "традиционные" церковные органы управления, такие как Священный синод, сколько фактически дублирующий его Высший церковный совет, состоящий из глав синодальных отделов ("патриаршие" кадры) и Межсоборного присутствия (еще одна "патриаршая" команда, которая занимается разработкой и внедрением политических стратегий РПЦ). Эти органы, в отличие от солидных архиерейских собраний, относительно молоды по составу, преданы патриарху, а основной критерий их работы — не солидность и авторитет, а эффективность.

Патриарх оправдывает как может свое реноме "менеджера". Централизация, сокращение специфической вольницы "князей церкви" в их "вотчинах", наведение порядка с церковным имуществом, разработка "типовых проектов храмовых сооружений", лицензирование издательской продукции, единая система обучения и контроль над образованием клириков. А разве все это не прогрессивно по сравнению с прежней схемой, при которой названием "РПЦ" пользовались как брендом, под которым каждый творил что хотел и отделывался небольшим процентом в патриаршую казну, не считаясь с ущербом авторитету церкви? Упорядочить использование бренда — решение вполне в духе эффективного менеджера.