Неожиданный игрок

Беспрецендентное за последние годы падение цен на нефть имеет много причин. Самая малозаметная из них — манипулирование давно открытыми крупными месторождениями, освоить которые не удавалось из-за вполне регулируемых политических рисков.

Южная параллель

В начале октября мировые цены на нефть марки Brent застыли на уровне $86,4–87,4/бар, но затем снова рухнули до $85,8/бар в последний день октября и до уровня $83,4 в первую неделю ноября. Обвал подхлестнуло официальное заявление компаний КНР, Малайзии и Южного Судана о начале скоординированной политики по наращиванию добычи нефти в последней. Христианская Республика Южный Судан (РЮС) и расположенный рядом Чад в начале нового века вошли в группу новых крупных экспортеров нефти. Заявление стало очередным формальным признаком формирования ситуативного клуба экспортеров, который в течение ближайших лет намерен сократить долю продавцов арабского сырья на самом большом в мире Тихоокеанском рынке, предлагая тамошним покупателям более дешевую африканскую нефть.

Согласно оптимистическим оценкам общие запасы Судана составляют 6 млрд. т нефти. При этом более 80% всех суданских залежей приходится на территорию РЮС. Тем не менее нелишне напомнить, что Южный Судан контролирует далеко не всю свою территорию и ведет за нее войну с Северным Суданом. То есть не все разведанное можно добыть. Кроме того, РЮС полностью изолирована от морских портов. А нефтяной конденсат из этой страны поступает автоцистернами в порты Кении и Эфиопии. Что касается самого главного товара — сырой нефти, — ее добыча очень отягощена логистическими затратами. Экспорт идет через железнодорожное, трубопроводное и речное сообщение Северного Судана — страны, с которой РЮС воюет без всяких надежд на примирение.

По оценке ООН, в этом году ее помощь этой стране в борьбе с вызванным войной голодом может достичь $1,2 млрд. Число беженцев к концу 2014 года составит более 714 тыс. чел. (всего населения — около 11 млн.). Этот фактор оказывает негативное влияние на экономику и привлечение дополнительных инвестиций в добычу нефти Южного Судана. Да и привлечение специалистов к работе в нефтяных компаниях чрезвычайно затруднено.

К тому же РЮС все еще остается полностью изолированным от мировых экспортных рынков. И единственной перспективой молодой страны остаются несколько начатых в 2011 году проектов строительства нефтяных трубопроводных и железнодорожных коммуникаций с портами соседней Кении.

Классика нефтяных войн

Долгие годы главным противником этого направления экспорта нефти из РЮС выступал ведущий на территории Северного и Южного Суданов добывающий консорциум GNOP (Great Nile Oil Project). На него приходится до 90% добычи нефти в Южном Судане. 40% этого предприятия принадлежат китайской государственной нефтекомпании CNPC, 30% акций владеет малайзийская Petronas, 25% принадлежит индийской Oil and Natural Gas Corporation ONGC, 5% управляет государственная компания Северного Судана Sudapet, которая распоряжается всеми нефтепроводами, идущими на север из Южного Судана. До последнего времени стратегия развития GNOP руководилась чаяниями Sudapet. Их идеи просты и предполагают ставку иностранных инвесторов на сузеренитет мусульманского севера над валютными доходами христианского юга. Это нравится не всем. Против такого патроната выступают корпорации ЕС и США, в частности калифорнийская Chevron. Вместе с Petronas и китайской CNPC этот американский нефтяной гигант контролирует экспортный нефтепровод в соседнем Чаде. В ближайших планах партнеров — прокладка нефтепровода стоимостью $9 млрд. из Чада в Северный Судан, а также строительство нефтепровода из Южного Судана в Кению.

Вместе со строительством аэропорта, нефтяного портового терминала, нефтехимического завода на прибрежном кенийском архипелаге Ламу нефтепровод из Южного Судана станет крупнейшим транспортным проектом Африки за всю постколониальную историю континента.

Новый трубопровод обойдется GNOP (или другим инвесторам) в $1,5 млрд. Общие затраты по проекту превышает $15 миллиардов, что обезопасит Кению от государств соседнего Сомали.

Отсталый ныне туристический порт Ламу был когда-то таким же мусульманским султанатом, как и большинство портов Сомали. Такое прошлое не нравится христианским политикам Кении. И, что самое важное, от этого также не в восторге политики других стран — им проблема пиратства и опасности международного судоходства возле Сомали доставляет не меньше хлопот, чем по факту межрелигиозная, а по сути — классическая нефтяная война между севером и югом.

Общество американо-китайской дружбы

Несколько лет после состоявшейся еще в 2010 году первой презентации проект Южный Судан — Кения считался весьма отдаленной по времени перспективой — такой же, как и сам выход суданской большой нефти на мировой рынок. В частности, еще в 1970‑х годах при открытии первого месторождения в Южном Судане специалисты Chevron предполагали, что ресурсы этого богатого нефтяного региона смогут выйти на мировой рынок не раньше, чем через несколько десятилетий.

Судя по всему, это время подошло к 2012 году, когда состоялся первый визит в Пекин президента Южного Судана. На нем китайское руководство гарантировало молодому государству поступление $8 млрд. для развития добычи нефти консорциумом GNOP. Впрочем, из-за политических рисков эти планы пока не осуществились. Нынешнее заявление компаний КНР, Малайзии и Южного Судана о мерах по увеличению совместных усилий по добыче африканской нефти, казалось бы, выглядит простым дублированием инвестиционных деклараций 2010–2012 годов.

Однако не все так просто. Слишком уж болезненной выглядит реакция арабских стран на сближение позиций Китая и США в Африке. Ведь сразу же после заявлений Пекина о правах КНР на долю в ресурсах Центральной Африки ОПЕК отказалась от запланированного ранее на ноябрь решения о сокращении квот на производство нефти. И вместо ограничения добычи в ответ на падение цен арабские экспортеры решили наращивать поставки, чтобы не пустить на рынок Дальнего Востока новых игроков. А ведущий аравийский экспортер Saudi Aramco в ноябре уже второй раз за год снизил отпускные цены.

Это привело к тому, что в первую неделю ноября стоимость нефтяной корзины ОПЕК опустилась до $80/бар. Такое невиданное с 2010 года падение находит множество объяснений у аналитиков, но главная и самая масштабная трактовка обвала рынка остается за рамками публичных обсуждений. Но очень похоже на то, что дальнейший рост экономик США и Китая при высоких нефтяных ценах перестал быть возможным. Поэтому и Пекин, и Вашингтон ищут более дешевые, чем у ОПЕК, ресурсы.