Сегодня Москва прощается с Борисом Покровским

Покровскому Господь даровал долгую жизнь: 97лет. Он многое повидал на своем веку, во многих проектах века лично участвовал и многое сделал. Его спектакли, а их было немало — в Большом театре, в театрах Европы, в частности в Германии, в своем собственном театре, который он создал — в камерном театре, где проходило прощание с Борисом Александровичем.

Среди этих спектаклей есть особо запомнившиеся, ставшие вехой на пути современного музыкального театра, есть спектакли, ставшие событием, в личной творческой жизни режиссера, дирижеров, которые с ним работали, художников, актеров, которые с ним работали, многие из которых считают себя его воспитанниками, именно как певцы-актеры.

Я видел много спектаклей Покровского в Большом театре. Среди шедевров для меня лично, конечно же – "Игрок" Сергея Прокофьева, который он создал вместе с дирижером Геннадием Рождественским и художником Валерием Левенталем, "Нос" Шостаковича в Камерном театре с тем же Рождественским, "Евгений Онегин" на сцене Большого театра, имея ввиду то из нескольких обращений Покровского к великой опере Чайковского, что создано вместе с Валерием Левенталем. Это было удивительно проникновенное прочтение музыки Чайковского, в ее глубинно драматическом ощущении. Запомнилось многое: "Отелло" Верди с Атлантовым и Милашкиной, "Война и Мир" Сергея Прокофьева, "Семен Катко" — Прокофьева, "Катерина Измайлова" Шостаковича (с Рождественским), "Орлеанская дева" с художником Левенталем, "Млада", — перечень будет значительным.

Я спрашиваю себя сегодня, только ли спектаклями исчерпывается значение Бориса Покровского для современного музыкального театра? Нет. Он был замечательным педагогом, автором книг об искусстве актера в опере, он был тем явлением современного музыкального театра. Человек исключительной энергии, остроумный, горячий, убежденный в своей правоте, чрезвычайно опытный, преданный театру, любящий актеров – не всех, может быть, некоторых замечательных актеров Покровский не принимал в свой круг. По-видимому, они оказывали определенное сопротивление той методе, которую он предлагал для совместной работы. Но многие замечательные артисты, замечательные певцы становились вместе с Покровским значительными фигурами. Здесь и Архипова, и Образцова, и Милашкина, и Атлантов, и, конечно, Галина Вишневская, которую бесконечно любил Покровский, и которому она отвечала взаимностью. Непременно надо рассказать и о работах Покровского с Мстиславом Ростроповичем как с дирижером. Ростропович высоко ценил Покровского и одаривал своим вниманием, своей дружбой, своей заботой.

Тем не менее чтобы понять значение режиссуры Покровского и в еще большей степени этого явления в художественной жизни России советского времени и постсоветского времени, следует понять, что в его время в мире работали выдающиеся режиссеры, сделавшие оперу главной или одной из главных забот своей жизни. Одновременно с ним работал в Германии режиссер Вальтер Фельзенштейн, которого Покровский высоко ценил. Одновременно с ним создавал свои оперные постановки великий итальянский дирижер и режиссер Джорджио Стрелер.

В нашей стране Покровский появился не на пустом месте, но в развитии оперного театра в России, в понимании того, что есть музыкальный театр, каковы его задачи. Основополагающее значение для этого имели Станиславский и Немирович-Данченко. Непосредственным предшественником Покровского был выдающийся оперный режиссер Леонид Баратов. Уже при жизни Покровского родилось новое поколение оперных режиссеров, которые считали его своим учителем, это Лев Михайлов, Эмиль Пасынков. Наконец Покровский, поставивший несколько прочтений "Евгения Онегина" на сцене Большого театра, застал и последнюю экспериментальную постановку знаменитой оперы, вызвавшую немало различных откликов.

Он оказался в течение времени тем крупным художником, который и выполнил одновременно некую революционизирующую роль в музыкальном театре, и одновременно принес в нее особенную устойчивость. Его работы содержали в себе стремление расшевелить оперную сцену, принести в нее впечатление жизни, добиться того, чтобы оперные певцы были и актерами, и в этом своем актерском проявлении были бы убедительными и как певцы. Он пытался создать в своих спектаклях образы живые, правдивые, для этого нужны были певцы-актеры, которые бы с равным успехом были выразительными и вокально, и драматически. При этом Покровский всегда понимал условия той реальной игры с публикой. Его спектакли были по-своему революционны, но они не были радикальны. Он не отпугивал публику своими новациями. Он помнил о традициях оперной сцены, и он всегда исходил из музыки: будет ли это Чайковский или Мусоргский, будет ли это Шостакович или Прокофьев, или композиторы позднейшего времени, а он ставил и сочинения Щедрина ("Мертвые души"), и Альфреда Шнитке ("Жизнь с идиотом").

Я не видел все его спектакли, особенно поставленные за границей, но те, что были на русской сцене, всегда привлекали к себе внимание. От Покровского все чего-то ждали, и он это понимал. Ждали культуры сценического пространства, ждали хорошей коллективной работы с художником и дирижером. Ждали актерского ансамбля, и получали это. Покровский понимал, что он может дать аудитории Большого театра, и для чего ему нужна аудитория совсем маленького камерного, по замыслу — экспериментального театра. Он отдал много лет жизни Большому театру, понимая его значение, принимая условности, связанные с особым отношением к театру как к главному театру страны, и внутри этого понимания продвинул сценическую культуру Большого театра весьма и весьма в определенном театральном пространстве, связанном с общемировым театральным пространством.

Спектакли Покровского вписывались в мировую театральную ситуацию, при этом оставались русскими спектаклями, созданными для отечественной аудитории, которую он высоко ценил и никогда до публики не опускался, никогда не снижал свои спектакли, хотя при этом был большим реалистом, в осознании конкретностей, в которых возникали спектакли. Он очень понимал важность работы с художником, с дирижером. В одной из телевизионных передач, которая была сделана в 2002 году в год его 90-летия, он с полемическим задором сказал: "Я сделал в театре свою карьеру, но это они мне сделали карьеру – они — режиссеры, художники и т.д.". Так что работа с Валерием Левенталем была для Покровского чрезвычайно ценной, и этот художник много сотрудничал с Покровским, в его атмосфере многое сделал для современно оперного театра, равно как и дирижеры, а с ним работали и Геннадий Рождественский, и Ростропович, и Лазарев, и другие замечательные мастера.

Когда человеку Господь дарует такую долгую жизнь, он должен распорядиться ею всерьез и разумно. Я думаю, что Покровский очень серьезно отнесся к своей работе и очень разумно и с достоинством выполнил ту художественную миссию, которая на него была возложена. Оперное искусство еще более приблизилось к театру с большой буквы, Театр с большой буквы в свою очередь наполнился музыкой в ее содержательном звучании и значении.

Искусство и жизнь — не одно и то же. В искусстве может произойти то, что не может произойти в природе. В искусстве подчас именно соединение разных элементов, разных структур дает новое качество.

Пытаясь определить суть искусства Бориса Покровского и его значение для русского тетра, я думаю о том, что он являет пример соединения разных качеств профессионализма режиссерского, человеческого темперамента, большой человеческой и художественной культуры, широты театральных или общехудожественных горизонтов, интерес ко всему, что вокруг, стремление увидать в артисте — артиста и в человеке искусства — его человеческий потенциал и возможность влияния этого человека – дирижер ли это, актер ли это. И тогда вдруг возникает нечто, что не определяется только словами талантливый спектакль или выдающийся режиссер, возникает нечто, что уже приближается к представлению о явлении, не требующем специальных эпитетов. Думаю, что Покровский из таких явлений в современной отечественной культуре, в современном художественном процессе.

Однажды в январе 1988 года мне довелось первым по телефону сообщить великому русскому композитору Георгию Васильевичу Свиридову о кончине великого русского дирижера – Евгения Мравинского. Свиридов долго молчал в трубку, потом сказал: "Смерть снимает верстовые столбы". Я вспомнил эту фразу сейчас. Смерть, действительно, снимает верстовые столбы. Борис Покровский – это действительно верстовой столб на пути музыкального театра в России. Но верстовые столбы успели означить путь, и идти по этому пути или не идти – вопрос совести и талантов нынешних режиссеров, нынешних артистов, нынешних художников и дирижеров, нынешнего музыкального театра России и в мире.

По материалам: "РИА Новости"