Третья – лишняя

Все политические структуры, новые и старые, которые претендовали на протяжении последних нескольких лет на единоличное владение электоральной, идеологической и политической нишей „третьей силы”, окончательно потеряли даже гипотетический шанс на ведущие роли в отечественной политике.

Ведь именно на главные позиции они и претендовали. Логика, в общем, была довольно проста: всевозрастающее и жесткое противостояние структур власти и оппозиции отвергнет от них значительное количество избирателей; эта борьба обессилит обоих участников, они растеряют всех „попутчиков”, в результате потеряют контроль над парламентом. Для того чтобы принять более-менее важное решение, они вынуждены будут обращаться за поддержкой к „неприсоединившимся”: и к тем, кто никогда не входил в зону влияния основных сил, и тем, кто вышел из этой зоны из-за чрезмерной жесткости предвыборного противостояния. Самым сильным игрокам понадобится помощь тех, кого сегодня и журналисты, и члены правительства, и самые парламентарии называют „болотом”.

А когда уже роль „болота” настолько возрастет, то назреет необходимость его организации под руководством одной из тех „третьих сил” – которой, разумеется, рассчитывала стать едва ли не каждая из небольших структур без определенной идеологической и электоральной базы, державшаяся в стороне от борьбы „титанов”.

Все это выглядело вполне справедливо, очевидно, вплоть до самых выборов. Однако вариант „40х40”, на который не надеялся, наверно, ни один политик, к какой бы стороне он не принадлежал, коренным образом изменил парламентские реалии. Причем не только нынешние, но и парламента следующего созыва: сценарий выборов 2006 года также претерпел серьезные трансформации.

Общим результатом первого тура выборов, как бы не закончился второй, стало наконец-то формирования в Украине двухполюсной политической системы. И отечественные, и зарубежные политологи на это надеялись уже давно – возможно, с самого момента обретения страной независимости. Однако крепкая связка „власть-оппозиция” стала реальной только сегодня. Кто бы не победил, политическая сила, возглавляемая проигравшим лидером, будет составлять мощную оппозицию новой исполнительной власти. И уж точно не будет зависеть от поддержки „болота”.

Вероятно, уже в декабре в парламенте будет сформировано новое большинство и новый оппозиционный блок. Это будут намного более постоянные и самодовлеющие структуры, чем они являются сегодня. И голоса „независимых” перестанут быть решающими. „Болото” больше никто не будет учитывать.

Так случилось, что все это болото сегодня сконцентрировано вокруг спикера парламента. По словам политологов, Владимир Литвин имеет довольно серьезное влияние на определенную группу депутатов (25-30 человек) и является выразителем их интересов. Вся деятельность В.Литвина на должности Председателя ВР Украины на протяжении последнего года — это стремление доказать обществу свою отдельность от основных групп влияния. Довольно откровенно прослеживается старание В.Литвина занять нишу третьей силы, стать арбитром нации, чтобы находиться вне президентской гонки и разводить оппонентов по углам.

Тем не менее, в последнее время эти попытки выглядели каждый раз все более странными и были крайне неэффективны: с одной стороны, В.Литвин вышел из Администрации Президента и продолжительное время отменно, по мнению политологов, выполнял „темники” Медведчука. Но со временем начал их революционно разоблачать. На сегодняшний день, и об этом говорит большинство наблюдателей, Владимир Литвин находится в чрезвычайно сложных отношениях с нынешним гарантом Конституции. Крайне грубо оценивает потенциал Литвина команда Януковича. Откровенно пренебрегает спикером Председатель Президентской администрации. Вместе с тем, принципиальность В.Литвина во время рассмотрения Конституционной реформы весной этого года была ненадлежащим образом оценена оппозицией.

Таким образом, сегодня В.Литвин оказался в чрезвычайно сложной ситуации: свой среди чужих, чужой среди своих. Двусмысленность этой ситуации лучше всего чувствуют попутчики Литвина — ходят слухи, что народно-аграрная фракция находится сейчас на границе срыва (даже не нервного). Реальным, влиятельным спикером В.Литвин остался для тех 25-30 депутатов, для которых он может быть воплощением „третьей силы”. Остальные ориентируются или на вице-спикера А.Зинченко, или на вице-спикера А.Мартинюка, или же прислушиваются к бывшему координатору большинства С.Гавришу.

Конечно, В.Литвин как человек, который прошел все карьерные ступеньки государственного аппарата усреднения, умеет эффективно использовать механизмы влияния, которое предоставляет кресло Председателя Верховной Рады. Вместе с тем, он почти абсолютно исчез из информационного пространства. В расписаниях политологов он окончательно потерял нишу „третьей силы”, а на политической арене фактор „не первого и не второго человека в государстве” исчез вместе с колоритными фигурами А.Ткаченко и И. Плюща.

Сегодня Литвин является олицетворением „спикера переходного периода” — он то меньшее из зол, с которым мирятся пока и власть, и оппозиция. И уже сегодня, например, тот же Степан Гавриш, который фактически стал выразителем интересов провластного большинства в парламенте, имеет значительно больше влияния на ход политических процессов (и в парламенте в частности) через свои контакты и доступ к принятию решений. Так же и Александр Зинченко координирует действия фактически восстановленной оппозиции — Нашей Украины, Батькивщины и СПУ Мороза. Отдельно стоят коммунисты, которых ожидает непростой период смены руководства.

Сознавая все это, В.Литвин сегодня вынужден самостоятельно возвращаться к вопросу проведения Конституционной реформы. Поскольку лишь она может обеспечить ему возможность сохранения статус-кво. В противном случае его замена – вопрос времени. Однако В.Литвину сегодня будет не так-то просто вернуть себе позиции полноценного управляющего процессами в ВР. Во-первых, как мы уже отмечали, уровень его влияния значительно уменьшился в последнее время. Во-вторых, он утратил функции арбитра, по крайней мере, между группами внутри парламента (сейчас эти функции все больше берет на себя Степан Гавриш). В-третьих, В.Литвин неинтересен основным политическим игрокам в силу отсутствия за ним серьезного организационного, идеологического, ресурсного и т.п. потенциала. В-четвертых, В.Литвин в переходный период так и не смог предложить новейшие формы коммуникации, хотя бы на уровне парламента. Такие способы предложили А.Зинченко и С.Гавриш. И в-пятых, и это главное, связка Мороз-Гавриш сегодня как никогда крепка. Именно они являются сейчас идеологами политической реформы, и потерять такую привлекательную нишу (особенно, в контексте парламентских выборов 2006 года) им явно не по нутру.

Есть еще один момент, который качественно отличает В.Литвина от С.Гавриша. В.Литвин является типичным приверженцем старых (советских) методов работы в парламенте. Он старается быть носителем традиций, рожденных Александром Ткаченко в далеком 1998 году. Тем не менее, как мы уже отмечали, его уровень влияния на политику сегодня если не минимальный, то, по крайней мере, существенно ограниченный. Что не мешает В.Литвину продолжать настаивать на своей функции "арбитра".

С.Гавриш по способам работы в парламенте является типичным "переговорщиком", представителем новой для Украины европейской традиции парламентаризма. Именно потому, несмотря на одиозность его выступлений, С.Гавриш никогда не избегает телекамер, готов вести дискуссию и дебаты как в сессионном зале, так и перед телекамерами. Конечно, в нынешней Украине этим едва ли можно заслужить серьезный авторитет. Тем не менее, именно за такими формами парламентаризма – будущее.

Поэтому В.Литвину для того, чтобы сохранить хотя бы видимость влияния, необходимо будет довольно серьезно вмешаться в борьбу за имплементацию Конституционной реформы. Однако даже в этом случае Председатель ВР Украины вынужден будет признать вторичность своей роли по отношению к координирующим функциям тех же С. Гавриша и А.Зинченко.