Второе пришествие Украины

Драматические события последних месяцев позволили европейцам посмотреть на Украину другими глазами, а жителям отдаленных уголков земного шара узнать о существовании государства, о котором они, в лучшем случае, слышали, что это "что-то, связанное с братьями Кличко и футболистом Андреем Шевченко". При всей противоречивости мнений и оценок ясно одно: узнаваемость Украины резко возросла, а ее имидж на международной арене кардинально изменился. И тому, что это произошло именно сейчас, были свои внутренние предпосылки.

В поисках своего культурного кода

За прошедшие два десятилетия Украина успела заработать незавидную репутацию. Украина ассоциировалась со страной, где царит вечный беспорядок, депутаты в парламенте дерутся как борцы на ринге, зато девушки красивы и легкодоступны. Но главным атрибутом внешнего имиджа нашей страны была крайняя бедность. Причем такую репутацию, по мнению жителей ЕС, украинцы культивируют сами, поскольку любят прибедняться и не уважают себя.

Поколебать такие представления мог "оранжевый" Майдан, который широко освещался в западных СМИ. Но, вопреки ожиданиям, его магия быстро сошла на нет. Кроме цветовой гаммы и размытого лозунга "За честные демократические выборы!", в памяти об этом событии у большинства европейцев ничего не осталось, поэтому привычная система стереотипов, живущих в европейском сознании, вернулась на место.

Почему, стало понятно семь лет спустя, когда Министерство иностранных дел накануне чемпионата Евро‑2012 занялось созданием презентационного бренд-бука Украины, потерпев полное фиаско. Мультяшные персонажи Гарнюня и Спрытко — якобы типичные украинцы — были встречены общественностью в штыки. Жители страны ополчились не только на художественное решение, но и на идейный посыл, вложенный в персонажей. "Почему открытость и дружелюбие — во главе угла? Разве это главные черты украинцев?!" — вопрошала общественность в соцсетях и на форумах.

"Для создания конструктивной альтернативы необходимо, чтобы украинцы сперва ответили на вопрос: а какими они сами видят себя? А уже потом: какими они хотят, чтобы их видели за рубежом?" — обмолвился известный дизайнер Артемий Лебедев в ходе одной из словесных баталий в Интернете. Именно на эти вопросы ни "оранжевая" революция, ни Евро‑2012 не дали однозначных ответов самим украинцам. Да, большинство западных туристов, которые посетили страну в рамках чемпионата по футболу, оценили доброжелательность и гостеприимство местного населения, а более 40% из них даже признали, что Украина заслуживает стать членом Евросоюза в ближайшее время (данные соцопроса, обнародованного в июле 2012 года Институтом мировой политики и GfK Ukraine). Но на этом перечень позитивных месседжей, которые мы могли отправить за рубеж, себя исчерпал. В конце концов, гостеприимство — черта, присущая не одним только украинцам.

Страна-борец

После "зимней революции" украинцы, кажется, увидели свой собственный образ — вдохновенных патриотов, граждан, готовых отстаивать свои права и свободы, строить новое общество на основах демократии, социальной ответственности, прозрачности институтов власти. Этот мировоззренческий сдвиг не остался незамеченным мировым сообществом. "Украинцы начали действовать и наполнились гордостью. За себя, за свою страну. Только у гордых за себя людей появляется шанс добиться уважения от других", — так прокомментировал один из подписчиков твиттера Джона Маккейна фото с Майдана, которое сенатор США сделал в Украине.

Но эскалация насилия на улицах Киева и других городов сыграла злую шутку с этим светлым образом строителей демократии. В создании зарубежной аудитории из тихой страны, взявшей курс в европейском направлении, Украина превратилась в горячую точку. Фаза вооруженных противостояний в центре Киева длилась намного меньше, чем мирный Майдан, но в памяти мирового сообщества отложилась именно темная сторона украинского протестного движения. С кровью, дымом и газом, горящими шинами, бочками, "коктейлями Молотова", масками, раскрошенными мостовыми и горящими автобусами. Мутировавший Евромайдан создал новый образ борца за демократию — отчаянного защитника своих идеалов, готового на все ради достижения высшей цели. Способы борьбы (в особенности использованные правыми радикалами) часто шли вразрез с европейскими ценностями, за которые изначально стоял Майдан. Но, по иронии судьбы, революционной "картинке" удалось привлечь куда больше внимания мировой общественности, чем многотысячным мирным маршам. Мнение жителей Запада разделилось. Немцы начали все чаще говорить об украинских протестующих как об экстремистах, а об Украине как о стране торжествующего хаоса. Однако большинство представителей западных стран стали воспринимать украинцев как народ, доведенный до отчаяния действиями коррумпированных властей, и потому решившийся на жесткий отпор. Это вызвало если не одобрение и уважение, то, по крайней мере, понимание.

Протестная иконография

Ни ливийские, ни египетские, ни многие другие протесты не смогли произвести — по крайней мере, для западного мира — настолько эффектную "картинку" борьбы народа за свои права, как это сделал Майдан. Украинцам удалось создать совершенную протестную иконографию — стройную систему визуальных образов борьбы народа за лучшую жизнь. Сегодня она активно экспортируется Украиной в самые дальние уголки земного шара. Более того, Украина фактически монополизировала протестный дискурс — во всяком случае, его визуальную составляющую — на годы вперед. Подтверждение популярности того или иного феномена всегда следует искать в массовой культуре. Отечественная протестная иконография проникает в нее все глубже. Майдан стал новой западной модой, которой предшествовала массированная промокампания: статьи, фото- и видеорепортажи в СМИ, бесчисленный поток сводок с фронта в соцсетях, выставки артефактов с Майдана и предметов искусства на украинскую протестную тематику в европейских столицах.

Неудивительно, что "коктейли Молотова", расцветающие петриковскими росписями, бочки, из которых вырываются колоски с васильками, Бандера в ореоле маков и вербовых прутиков, а также прочая символика, обосновавшаяся на майках, флагах и плакатах, стали раритетами, которыми нынче хвастаются европейские и американские "креаклы". Британские рокеры играют в таких "прикидах" концерты, заявляя, что они "за свободу любой ценой". Голландские художники козыряют шарфами с Майдана на своих выставках потому, что "украинцы — наши братья". Сложно сказать, выйдет ли украинская протестная мода за рамки западного "продвинутого" класса. Но уже сегодня в социальных сетях можно найти сотни фотографий иностранцев в духе Say Yes to Ukraine, в которых они используют украинские протестные символы.

DISCOVERY:

Конец эпохи The Ukraine

Новое восприятие Украины в мире стало ощущаться в плане политкорректности, а именно употребления названия нашей страны в английском языке без артикля the. Форма in the Ukraine давно считается аналогом вызывающего споры словосочетания "на Украине" в русском языке. "Тhe Ukraine — это то, как русские называли эту часть своей страны во времена СССР. Сейчас это страна, нация и признанное государство. Это просто Ukraine и никак иначе!" — разразился тирадой Уильям Тэйлор, возглавлявший дипломатическую миссию США в Киеве в 2006–2009 годах, после того как президент Барак Обама имел неосторожность в своем обращении к конгрессу использовать применительно к Украине определенный артикль. В английском языке он, среди прочих случаев, употребляется, если речь идет о части более крупного образования (некогда под the Ukraine подразумевалась часть СССР).

Но англоязычные обыватели пока продолжают гуглить the Ukraine. Причем среди лидеров этого поискового запроса — США, Канада и Великобритания, которых украинцы привыкли считать своими друзьями. В то же время по статистике запросов с ключевым словом Ukraine на первое место выходят Грузия, Камерун, Нигерия, Гана, Армения. Однако зарубежные спикеры начали не только публично журить друг друга за употребление Тhe Ukraine, но и сами поправлять себя на полуслове, привлекая тем самым внимание к статусу Украины как независимому государству. Поскольку разговорную моду задают именно они, есть шанс, что лингвистический переключатель в головах остальных жителей Запада вскоре тоже сработает.