Распутье исламской реформации

ПОЛОЖЕНИЕ дел в мусульманском мире характеризуется противоположными тенденциями. С одной стороны, по оценкам авторитетных экспертов, сегодня ислам — наиболее быстро распространяющаяся религия в мире. Общее количество мусульман среди жителей планеты нынче составляет около 1,5 млрд. И дело не только в демографическом взрыве в традиционном мусульманском ареале — в странах Магриба, на Ближнем и Среднем Востоке. Продолжается экспансия ислама как в Африке к югу от Сахары, так и в традиционно христианских регионах Европы и Северной Америки. Так, с 1950 по 2000 год доля мусульман в населении Западной Европы утроилась, а в США выросла в 14 раз.

Но, с другой стороны, исламский мир в целом выглядит слабым, он частично колонизирован, унижен и экономически истощен. Углеводороды, которыми богаты арабские монархии Персидского залива, приносят сверхприбыли в основном представителям правящих династий, так что великолепие их дворцов и небоскребов может ввести в заблуждение разве что самых непросвещенных. Достижения Арабского халифата в культуре, науке и государственном строительстве давно уже стали историей и затерялись в Средних веках. Зато преодоление постколониального синдрома и глубинных социальных проблем стало ключевым вызовом для практически всех мусульманских стран в XXI веке.

Ответом на кризис явилось обращение к истокам. Нечто похожее наблюдалось в Европе в период реформации XV–XVII веков. Некоторые исследователи даже называют "мусульманским Лютером" аравийского теолога XVIII века Мухаммада ибн-Абд аль-Ваххаба, который полагал, что настоящий ислам практиковался только первыми тремя поколениями последователей пророка Мухаммеда, и протестовал против всех последующих новаций. Но на этом его сходство с протестантами, которые тоже идеализировали раннее христианство, заканчивается. Ваххабизм в основном был направлен не столько внутрь арабских стран, сколько за их пределы: он сыграл значительную роль в сопротивлении арабов турецкому империализму и основополагающую — в создании королевства Саудовская Аравия и зарождении арабского национализма. Так что пока исламский мир пребывает лишь в ожидании своего Мартина Лютера и Жана Кальвина. Зато, как и во время реформационных европейских страданий, этот процесс, прежде всего, олицетворяет рост религиозного фундаментализма, причем повсеместно.

Постколониальная путаница понятий

 Одна из главных страшилок для немусульман обозначается словом "джихад", которое повсеместно в мире воспринимается как "священная война против неверных". Хотя на самом деле в арабском языке оно означает любое усилие в работе или учебе, а в исламе джихадом в широком понимании именуется усердие на пути Аллаха, борьба со своими пороками и устранение социальной несправедливости. Впрочем, излишней милитаризацией данного понятия мир обязан не столько западным трактовкам, сколько самим радикальным мусульманским мыслителям новейшего времени. Например, тот же идеолог религиозно-политического движения "Братья-мусульмане" Сейид Кутб считал, что джихад — это форма борьбы с врагами ислама. По вине исламских радикалов исключительно в негативном смысле сегодня стали восприниматься и другие понятия, сопутствующие именно военному джихаду: "муджахид" (участник войны) и "шахид" (погибший на войне). Таким образом, неудивительно, что в израильском Институте международной политики по борьбе с терроризмом "глобальным джихадом" называют всемирную террористическую войну радикальных исламистов против тех, кто не исповедует их ценности. 

Категорическое отрицание исламистами ценностей Запада и их склонность к радикальным методам борьбы против того, что Усама бен Ладен назвал "вторжением неверных" и "оккупацией мусульманских земель", дали основание ряду ученых, публицистов и политиков ввести в оборот понятие "исламофашизм". Этот термин впервые использовал французский историк-марксист Максим Родинсон, обозначив им режим революционной исламской диктатуры в Иране после событий 1979 года, но в результате совершения крупномасштабных сентябрьских терактов 2001 года термин обрел новую жизнь. Выражение "исламофашизм" было использовано президентом США Джорджем Бушем в официальном заявлении, посвященном глобальной террористической угрозе после 11 сентября. В 2002 году американский философ Френсис Фукуяма утверждал, что сегодняшний конфликт цивилизаций — это не просто борьба с терроризмом, а скорее борьба с исламофашизмом. Дошло до того, что осенью 2007 года в ведущих университетах США прошла "неделя против исламофашизма", а ряд политиков-республиканцев решили учредить Антиисламофашистское движение. Впрочем, многие в западном мире считают популяризацию понятия "исламофашизм" бессмыслицей или банальной пропагандой. По мнению публициста Михаэля Дорфмана, этот термин слеплен специально для того, чтоб привязать радикальный ислам к событиям, и самое главное, к мифам Второй мировой войны, особенно к Холокосту.

Наконец, много вопросов вызывает и само общепринятое понятие исламизма как идеологии, провозглашающей главную мысль о том, что любые общественные противоречия и межгосударственные отношения следует разрешать на основе норм шариата. В то же время слово "исламизм" нельзя перевести на арабский или персидский, как и на любой другой язык мусульманской культуры. Этот термин создан и употребляется немусульманами и зачастую связан в сознании обывателей с религиозным фанатизмом и экстремизмом.
   
В разрушенных гражданской войной африканских странах, например таких как Сомали и Мали, он потерял любой смысл, с ним связывают лишь прикрывающихся законами шариата бандитов и работорговцев. В Афганистане и Ираке газават, или "освобождение от неверных", — главный повод для совершения бесчисленного множества терактов сторонниками ваххабитской "Аль-Каиды" ("аль-каида" в переводе с арабского означает "база", изначально Усама бен Ладен финансировал афганских моджахедов просто по своей компьютерной базе данных). В Саудовской Аравии, где умеренный ваххабизм возведен в ранг государственной идеологии, религиозная полиция даже вмешивается в дела спасателей. Выходящим из ряда вон случаем стал пожар в 2002 году в школе для девочек, когда религиозная полиция не выпускала учениц из горящего здания, потому что они не были должным образом одеты, и не допускала в здание спасателей, чтобы предотвратить телесный контакт между мужчинами и женщинами. В результате погибли 14 девочек.

В Исламской Республике Иран фундаментализм стал основой всех основ: летом 2011 года весь мир содрогнулся от новости о том, что за переход в христианство и распространение своих взглядов среди мусульман был приговорен к смерти 35-летний Юсуф Надархани. Явно по пути исламизации идут все режимы, установившиеся в результате "арабской весны", но пока неясно, какой уклон, модернистский или традиционалистский, станет превалировать. Вообще-то "арабская весна" как индикатор актуальных процессов стала крахом попыток построить как исламский капитализм с диктаторским лицом (в результате революционных событий в Египте президентом в 2012 году стал представитель долгое время репрессируемого движения "Братья-мусульмане" Мухаммед Мурси), так и исламский социализм во всех его проявлениях (что подтверждается нынешними событиями в Сирии, а также падением ливийской джамахирии Каддафи).

И здесь возникает главный вопрос: куда приведет исламская реформация? По сути, есть два пути, и оба, кстати, эксплуатируют возвращение к началу начал. Один связан с так называемой исламизацией модерна. То есть не сопротивление глобализации, а приспособление к ней с рождением перспективных симбиозов, таких как, например, уже набирающий обороты исламский банкинг или успехи турецкого светского государства. Ну а второй путь — это саморазрушительные "пояса шахида" во всех смыслах этого словосочетания.