Мода на свое

Украинцы полюбили народное искусство и ремесла настолько пламенно, что рискуют потерять настоящие аутентичные вещи, а получить взамен растиражированные подделки. "k:" решили выяснить, как эволюционировал этот процесс: от почти безвестности к тоннам фабричной продукции.

Платки, вышиванки, шаровары, чоботы, а также булавы, горшки и даже пластиковые казачки с выраженными украинскими национальными чертами заполняют сувенирные лавки во всех городах нашей страны, где бывают туристы. Но и сами украинцы, а особенно украинки все чаще вводят элементы национального костюма в повседневную одежду. Это, конечно, огромный рынок — и его всеми силами заполняют

— А кто производит все это? — спрашиваю я на Андреевском спуске в Киеве у продавца в одной из палаток. Он торгует деревянными кружками и тарелками в псевдонародном стиле.

— Как кто? Мастера с Карпат, — отвечает он. — Настоящий карпатский стиль!

Я беру в руки одно из изделий и вижу, что пользоваться им по назначению будет трудно — поверхность обработана очень грубо, и, кроме того, похоже, что сделана кружка из сосны. Из сосны делать кружку нельзя — все налитое будет сильно отдавать смолой. Я не говорю об этом продавцу — что он может ответить? Тем более что в соседней палатке мне честно сказали, что точно такие кружки и ложки делают в Китае. Или, если нужно чуть более качественное, в цеху под Харьковом.

Миссия выполнима

— Мы поняли, что мы украинцы!

Именно этим Зоя Сташук объясняет моду на национальную вышивку и многочисленную сувенирную продукцию, которую сегодня так охотно продают и покупают. Но шли мы к этому долго — все годы независимости.

Сташук — мастер росписи писанок. Она наблюдала процесс возрождения традиций своими глазами, более того — была его непосредственным участником. Сташук стала интересоваться украинским искусством росписи на скорлупе яиц с начала 1990‑х, причем пришла к этому из кругов технической интеллигенции индустриального Донбасса. Хоть и неприметно, но и там сохранялись народные навыки и знания методов.

Именно в первые годы независимости украинские традиции и культурная память, связанные с формами, колоритами, технологиями и смыслами традиционного искусства, стали предметом внимания многих — ранее, при коммунистическом режиме, эта сфера была отодвинута на периферию науки, а воспроизведением и производством новых объектов государственные структуры не интересовались. По словам мастера, в 1990‑е происходил процесс осознания масштабов сохранившейся информации — он оказался огромен. Она и ее коллеги восстанавливали формы орнаментов и росписей, пользуясь как этнографической литературой, так и напрямую общаясь с носителями таких знаний. И, конечно, стали создавать новые коллекции.

— Тогда же сформировались основные группы мастеров, работающих в рамках национальных традиций, — рассказывает Сташук. — Мы организовывались, потому что старые формы творческих объединений нам не подходили.

В те годы она и ее друзья обнаружили, что знания и преемственность народной культуры в Украине не прерывалась. Как это часто бывало, она сохранилась в самых ярких и живых формах в селах — и эти знания нужно было сберечь. И еще — популяризировать, сделать известными. Вскоре выставки писанок Зои Сташук стали заметным явлением культурной жизни Киева.

Сташук перебралась в столицу и создала детский кружок-мастерскую, где преподает основы работы с писанками. Вместе с ее собственными выставками это привело к медленному, но все более широкому интересу киевлян — они и сами расширяли свои знания о народном искусстве и привлекали детей к мирному и радостному мастерству. К началу двухтысячных интерес к сохранившимся традициям стал скорее нормой, нежели исключением для образованных слоев горожан.

— Это, можно сказать, был второй этап — когда народное искусство стало популярным, — говорит Сташук. — Тогда же появились новые мастера, молодежь.

В двухтысячных многие молодые художники избрали именно традиционные формы искусства своим предназначением, а знания и опыт таких мастеров, как Сташук, помогли им освоить основные принципы и указали источники вдохновения. Народное искусство стало делом не только ученых-этнографов и ремеслом стариков в селах, но актуальным и развивающимся направлением современного искусства. Студенты художественных институтов стали пионерами этого течения.

Сейчас Сташук вместе с несколькими своими помощницами занимается с детскими группами во Дворце детей и юношества в Киеве. Маленькие ученики проявляют чудеса терпения, пытаясь покрасивее разрисовать яичную скорлупу.

— Это просто удивительно! — говорит Сташук. — В том возрасте, когда пять минут на месте усидеть не могут, они по полчаса, по сорок минут сидят и рисуют. Родители удивляются, а я считаю — магия. Ведь традиционные рисунки на писанках — это магические символы.

— А кто приводит к вам детей? — спрашиваю я.

— Интеллигенция, — отвечает мастер. — Образованные, культурные люди. Не обязательно этнические украинцы. А еще те, у кого в семье сохранялась любовь к народному искусству.

Индустрия традиций

Со временем мода на все "народное", "украинское", "аутентичное" только ширилась, что не могло не радовать приверженцев этих школ искусства. Однако вместе с тем распространялась и коммерциализация, удешевление таких объектов и продуктов. Сейчас "народное искусство", аутентичные объекты и псевдоукраинский китч составляют целую индустрию, где качественные и бездарные подделки свалены в одну кучу. И это тоже последствия любви украинцев к "своему", "родному". Но, по словам Сташук, эту напасть настоящее народное искусство переживет.

— Мода когда-нибудь пройдет, но мастера останутся, школы останутся, — говорит она. — Плохо то, что останется и много мусора — многие уже не смогут заметить разницу между предметом искусства и подделкой.

Настоящий бич наших мастеров — импорт из Китая. Можно сказать, что рынок недорогих сувениров перекрыт этими товарами настолько, что о развитии украинского производства нечего и говорить. Наладив ввоз нескольких простых изделий с элементами национального стиля, китайские импортеры наводняют рынок, и остается место только для уникальных и динамичных мастерских — но и они не получают той прибыли, на которую могли бы рассчитывать. Во всем мире именно Китай захватывает рынки сувениров, но в Украине это чувствуется особенно остро.

— Китай — это проблема из проблем. Не знаем, как бороться, — говорит Сташук. — Без ограничения китайского импорта трудно ожидать расцвета собственного производства. Мы всегда пытались донести эту мысль до государства, но никакого ответа нет.

Зарабатывать деньги на традиционном искусстве желают и иностранные инвесторы, в частности бизнесмены из украинской диаспоры Америки. Сташук не нравятся их предложения — по ее словам, это не более чем коммерция, любовью к традициям там и не пахнет. Более того, зарабатывать шальные деньги на моде к аутентичности хотят и сами украинцы, причем не только продавцы сувениров.

— Сколько в Интернете объявлений "учу расписывать писанки"! А на самом деле это попросту самоучки. Никаких знаний, ни талантов, одна самоуверенность, — говорит Сташук. — Да настоящий мастер где-нибудь в селе не знает, с какой стороны к компьютеру подойти!

Мир украинских писанок оказывает особое влияние на всю жизнь того, кто всерьез, пусть даже ненадолго в него погружался, уверена Сташук. Символы и образы народного орнамента столь сложны, но при этом и столь фундаментальны для нашей культуры, что мощно влияют на сознание всех, кто приблизился к нему вплотную.

— Мистика! — считает мастер писанок Зоя Сташук, и ей трудно не поверить. В конце концов, она посвятила их изучению более двадцати лет.

Мао в вышиванке

— Мы имеем дело с интересным явлением: бурно развивающееся и современное в своих основных показателях общество обращается к национальной архаике, эстетической архаике, — говорит культуролог, кандидат философских наук Сергей Бабенко. — Причем процесс происходит в масштабах не маленького субнационального объединения типа баварцев или каталонцев (что тоже имеет место), а большого, разноликого и разносоставного конгломерата, которым мы, украинцы, и являемся.

Он согласен с утверждением, что ничего кроме вялого изучения народного костюма и ремесел в УССР не происходило. Более того, этот период забвения украинского культурного наследия начался еще в XIX веке. И потому сохранение традиций стало миссией сельского, крестьянского населения.

— Жители городов и интеллигенция были русифицированы или полонизированы и не имели существенного влияния на культурную политику. Они не могли по ряду причин составить национальную буржуазию с мощным культурным пластом. Все по‑настоящему украинское оставалось в селе, — продолжает Бабенко. — Но в этом и уникальность ситуации — изобразительные традиции, слабо затронутые городской, заводской культурой, сохранились в замечательной полноте. Вышло примерно так: в поисках по‑настоящему украинского, яркого и характерного мы естественным образом пришли к народному искусству. И в этом мы уникальны — такой любви к венкам, вышиванкам, писанкам и даже прическам — оселедцам — у современных европейцев нет и в помине.

И потому традиционные узоры столь широко растиражированы.

— Большой спрос, даже ажиотажный в периоды майданов, перевел этот, с позволения сказать, народный стиль из сферы домашних вымирающих ремесел в область масскультуры — со всеми последствиями. Прежде всего с тенденцией унификации и удешевления — всевозможного удешевления. А вот в этом мы уже не одиноки — стилем масскультуры может стать и Микки-Маус, и портрет Мао Цзэдуна, и крестики на расписанном яйце.