Эксперт игорного бизнеса Елена Мочалова: "За незаконное игорное заведение в Киеве платили до 40 тыс. грн в месяц, а теперь платят от 100 тысяч"

Почему создание игровой Мекки в Украине вроде Лас-Вегаса – утопия, сколько лотерейные операторы зарабатывали во времена запрета игорного бизнеса и как законопроект 2285-д заставит игроков азартного рынка работать "в минус" или снова уходить в подполье. Ответы на эти и другие вопросы в интервью порталу "Комментарии" дала председатель ОО "Поддержка легализации игорного бизнеса в Украине" и эксперт-разработчик законопроекта по выведению азартного рынка из тени Елена Мочалова

"Игроки рынка устали от того, что приходится работать, скрываясь"

– Елена, вы уже много лет возглавляете общественную организацию "Поддержка легализации игорного бизнеса в Украине". При каких обстоятельствах возникла идея создать ее?

– Смотрите, за свою жизнь я работала во многих заведениях игорного бизнеса, была и кассиром-букмекером, и оператором-кассиром игорного заведения. По сути я могла все что угодно делать в заведении с точки зрения работника. И с 2009 года, когда игорные заведения начали закрывать, было очень обидно. Прежде всего от того, что ты четко знаешь свою работу, хорошо выполняешь ее, а к тебе приезжает полиция или СБУ и залетает с криками "мордой в пол!". Но мы, работники игорных заведений, такие же люди, как и все. Мы тоже работаем честно и нам хотелось бы делать это в дальнейшем. И я подумала, что было бы уместным создать общественную организацию с целью отстаивания интересов таких людей, как я. То есть не тех людей, которые лоббируют собственные интересы, отстаивая легализацию азартного бизнеса. А тех, которые работали и будут работать честно, не убегая от кого-то.

– Я правильно вас понял, вы работали и после 2009-го?

– Скажу так: не бывает закрытых игорных заведений, они и сейчас в Украине работают. Так же работали и мы. И, собственно, от меня скрыть какое-то заведение невозможно. Я знаю, с какой стороны заходить, например, в то игорное заведение, в котором когда-то работала. Ибо место там уже прикормленное для клиентов, и никто оттуда уходить не будет.

– И чем же занималась ваша общественная организация до сих пор?

– Во-первых, у нас нет большого количества членов, я не записываю лишь бы кого. Мой основной критерий – заинтересованность человека и попытки помочь мне, а также совпадение наших общих мыслей. Мы проводили рейды, но не для того, чтобы "косить деньги". Потому что есть много общественных организаций, которые любят делать рейды по игорным заведениям именно ради этого. Они приезжают и начинают, что называется, "кошмарить", то есть стараться делать так, чтобы бизнес не работал. Как правило все велось к тому, чтобы к этим "активистам" владелец заведения подходил и говорил: "сколько вам дать денег, чтобы вы к нам не ездили больше?". Активисты называли сумму и получали ее. Таким образом некоторые достаточно сильные общественные организации зарабатывают, зарабатывали и будут зарабатывать деньги с незаконного игорного бизнеса. Потому они буквально молятся, чтобы бизнес не стал законным.

Мы же все делали так, чтобы сейчас я могла работать в профильном комитете на общественных началах и говорить о том, что и как реально происходит в игорном бизнесе. Мы сотрудничали с полицией и СБУ во многих городах Украины не для того, чтобы "сбить денег". Мы делали все для того, чтобы в ракурсе экспертиз указать на незаконные стороны лотерее, на их программное обеспечение. Как общественная организация, мы находили тайные стороны этого бизнеса. И потому я могу спокойно разговаривать с кем угодно. Мне не страшно, потому что я ни от кого не зависима в этой большой игровой махине.

– Вы общаетесь с разными людьми, заинтересованными в будущем игорного бизнеса: это и политики, и игроки рынка, и силовики. За последнее время, в процессе разработки законопроекта о легализации игорного бизнеса, уровень общения как-то изменился?

– Вы знаете, я никогда в жизни не общалась с людьми такого уровня как сейчас. У меня не было среди знакомых, например, некоего директора некоего лотерейного оператора. Я их видела всех, но никогда не знала людей конкретно. Я не знала депутатов, никогда с ними не разговаривала, да и желания не было. Не говорю, что, например, власть Зеленского идеальная, но власть Порошенко вообще ко мне никак не обращалась, а наоборот делала все для того, чтобы заблокировать нам возможность работать, заблокировать возможность обращений. Сейчас с нами идут на диалоги. Не знаю, какими эти депутаты и игроки рынка были раньше и как они относились к бизнесу. Но на сегодняшний день есть диалог, и он достаточно открытый и откровенный. Игроки рынка уже устали от того, что приходится работать, прячась. Это, во-первых, имидж. Во-вторых – имя, в-третьих – все же высокие риски. У нас всегда есть подводные камни и всегда не все так просто.

"Игрок обязательно найдет источник адреналина. Если нужно – будет играть в дочки-матери на деньги"

– С того момента, как в 2009 году игорный бизнес в Украине стал нелегальным, на какие бы этапы вы поделили его развитие?

– Смотрите, с 2009 года по 2012-й игорные заведения действительно были хорошо спрятаны и их было очень мало. Может по всей Украине их и было штук 100. Затем, с 12-го года, внесли поправку к закону о государственных лотереях, которым было разрешено работать под видом визуализации мгновенной государственной лотереи. И понеслось... На тот момент еще "регионалы" (народные депутаты тогда провластной "Партии регионов", – ред.) поняли, что этот бизнес никуда никогда не девается. Во-первых, у людей начали появляться деньги. Во-вторых, сами заядлые игроки же никогда никуда не исчезают, им нужно играть, это действительно болезнь. Человек, когда хочет получить этот адреналин, его обязательно найдет. Если нужно – будет играть в дочки-матери на деньги. И бизнесмены, пользуясь этим, начали зарабатывать очень большие суммы. Начали обогащаться какие-то там начальники райотделов милиции. И когда какой-нибудь милицейский начальник из-под Киева приезжал на крутой машине в столицу по делам, это очень интересовало власть. И в конце концов они поняли, что нужно запустить какие-то инструменты, чтобы удовлетворить как правительство, так и всех в целом. Таким образом с 2012-го года начали появляться первые мгновенные лотереи.

Потом, в 2015-м, начались повальные послемайданные перемены и эти государственные лотереи типа ТОТО, букмекерские конторы, лотомаркеты, золотые кубки, появлялись буквально как грибы после дождя. И знаете, что интересно: за полгода до этого Арсен Аваков говорил: "все, нам больше не нужна эта "игорка", сейчас мы это остановим".

Мне казалось, что достаточно узкий круг людей знает, что это за "игорка" такая. Ибо когда человек вообще не понимает, что такое игорный бизнес, ему говоришь "игорка" и он тебе: "какой такой Егорка?" (смеется, – ред.). Поэтому, вероятно, когда министр говорит слово "игорка" – он в курсе дела. Знает, что это такое. Также заметила, что СБУшники частенько называют игровые автоматы "гробами". Полиция называет их "станками". И так далее... Люди владеют сленгом и мне было очень интересно, как же так вышло.

Вадим Мисюра в эксклюзивном интервью порталу "Комментарии" рассказал об отношении компании к легализации игорного бизнеса в Украине, объяснил, что мешает уже сейчас принять необходимый законопроект и поделился мнением, сможет ли вывод игорной индустрии из тени избавить рынок от нелегальных игроков.