«Я вам запрещаю!»

Каждое верование, каждая партийная, национальная и пр. принадлежности хотела бы что-то внедрить и что-то запретить. Врачи в этом отношении в наилучшем положении: у них имеется признанное всеми выражение «я вам запрещаю». Курить, пить, есть сладкое, лежать на солнце, избегать случайных связей… Кастовое рвение медицины, а говорить дальше будем о ней, до известного исторического момента ограничивалось таковым же других групп. Но постепенно ей на подмогу пришли деньги — большие деньги производителей лекарств и всякой дряни под сурдинку. А также — деньги издателей всевозможной печатной продукции. Разделы «Здоровье», «Советы врача», «Новости медицины» — это мощнейшие насосы для выкачки денег из тёти Мэри и дяди Степана… Не забудем телефонных воротил, счастливых тем, что львиная доля разговоров во всём мире — это разговоры тех же тёти и дяди о здоровье, о врачах, о лечебных средствах и методах… Наконец, подоспели со своими интересами политики, руководители государств с их бюрократией. Дело двинулось к тому, чтобы здоровье граждан стало такой же заботой государства, как безопасность отечества. Как ни странно, несмотря на заботу о здоровом образе жизни, принимающую характер своеобразного террора в богатых странах, продолжительность жизни там пока растёт. Как сказано у Толстого: несмотря на то, что его лечили лучшие доктора, он выжил. Чем это объяснить? Живучестью вида? Организм двуногого, стало быть, рассчитан на такие глупости, до которых не додумалась даже бюрократия ЕС? Больше всех любят лечиться богатеи из бывшего Советского Союза. Какие деньги они вывозят на Запад за это! Там возникла целая индустрия по медобслуживанию (не путать с лечением!) олигархов. Результаты не заставляют себя ждать: долгое пребывание на свете им не грозит. Дети у них тоже довольно хилые. Наркотики, алкоголь своё берут. А в самое последнее время этот контингент больше, чем обычно, мучает страх раскулачивания. Знаю вельможу, который ежесуточно принимает пригоршню сильнейших антидепрессантов — иначе давно лежал бы честной мордой к стене в полной неподвижности.