Черновецкий чуть не дотянул до Шекспира

За две недели до выборов городского головы Киева Леонид Черновецкий издал книжку. Называется она "Исповедь мэра" — явная аллюзия на вышедшую в 1990 году "Исповедь на заданную тему" Бориса Ельцина. В книге – 63 страницы, из них 23 посвящены автобиографии киевского мэра. Остальное пространство брошюры заполнено хвалебными комментариями в адрес Леонида Черновецкого и фотографиями Леонида Черновецкого.

Изюминка книги в том, что монолог Леонида Михайловича подвергся минимальным правкам. Из расшифровки диктофонной записи убрали, судя по всему, лишь совсем очевидные неграмотности. Причем делалось это явно для того, чтобы создать атмосферу доверительной искренности (мол, говорить я не мастак, зато человек хороший). Как результат, образ Черновецкого книга отражает довольно точно, в полном соответствии с цитатой из песни Окуджавы: "Каждый пишет как он дышит".

Дышит Леонид Михайлович пылко и неровно – прежде всего, по отношению к самому себе. И ладно бы этот нарциссизм выражался в действительно трогательных зарисовках из тяжелого детства и молодости. Нет, самолюбование на страницах книги расцветает буйным цветом.

"Почему, - пишет в предисловии Черновецкий, — что бы ни случилось и при любых обстоятельствах, я именно таков, как я есть, каков я на самом деле? Всегда добрый для тех, кто просит моей помощи; очень требовательный к себе и к тем, кто мне близок. А еще – всегда практически недоступный для власть имущих".

Поставив галочку напротив последнего тезиса, двигаемся дальше. Говоря о школьных годах, Леонид Михайлович отмечает: "В общем, школу я окончил весьма посредственно (хотя и участвовал в математических олимпиадах) – главным образом потому, что между мной и большинством учителей все время возникали различные споры и разногласия".

Таких споров (а равно и нехороших обманщиков) на жизненном пути Леонида Черновецкого встречалось немало. Об этом мэр рассказывает в доходчивой стилистике типа "мама мыла раму":

- "В 1977 году я был направлен после окончания вуза работать старшим следователем по особо важным делам Киевской областной прокуратуры, где и проработал чуть больше четырех лет. Я расследовал очень крупные дела, в том числе и о разбое милиционеров. Но вскоре наступило разочарование, потому что сажали "стрелочников", которые попадали под мою тяжелую следственную руку и получали громадные сроки лишения свободы" (выделено "proUA").

Читая книгу, пытаешься понять, о чем, собственно, идет речь в ее названии. Ведь исповедуются в грехах, а не в доблести. Между тем, единственный "грешок", который мэр припоминает за собой, призван иллюстрировать удивительную душевную красоту Л.М.Черновецкого. "Будучи неисправимым идеалистом, — пишет автор, — я думал: вот приду сейчас в Университет – отличник, хороший следователь – и меня сразу примут на работу. Но когда я написал заявление, оказалось, что на это место уже давно подобран другой человек. Я спросил: а как же конкурс, ведь все-таки это должность по криминалистике, а кто у вас следователь, кроме меня, плюс отличник вуза?"

Здесь на лице одного читателя отобразится недоверчивая улыбка; в глазах другого застынут слезы. Избирателей Леонида Черновецкого больше во второй группе. Эти люди восхищенно вздохнут, узнав о том, как перед честностью Леонида Михайловича спасовал циничный мздоимец из академической среды:

- "Декан факультета бы так удивлен (ведь я был все же уже не мальчиком, а взрослым мужчиной за тридцать), что я не знаю, что без блата никто в аспирантуру не уcтраивается, но сказать это все мне прямо в лицо не смог".

Поведав читателям эту историю, Леонид Михайлович закрепляет урок, с приятным удивлением описывая свое благородство и морально-этическую "незайманість":

- "Я и сегодня, наверное, так и остался простофилей в том смысле, что не хочу понимать вещи неправильные, неморальные…"

Перед глазами встают сцены распределения земли на сессиях Киевсовета – но Черновецкий упорно гнет свою линию:

- "Меня много раз обманывали в жизни, как и Вас, политики разного уровня, но вера в справедливость во мне жива…"

Порою, правда, Леонида Михайловича зашкаливает, и его простота становится хуже воровства:

- "Я решил выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра Киева, чтобы на практике поработать в интересах киевлян и безо всякой депутатской неприкосновенности…"

Впрочем, подобные случаи — единичны, ибо у интуитивного харизмата Черновецкого внутренний камертон срабатывает безукоризненно. Свой электорат Леонид Михайлович чувствует как никто другой. Поэтому история знакомства с будущей женой у мэра описана в духе мексиканского сериала:

- "Еще в 1972 году я встретил в юридическом институте девушку-грузинку с большими и очень-очень красивыми глазами. Мы сидели в вузе за одной партой. И полюбил ее так, как любят в самых замечательных романах! Нет, даже сильнее…".

О своей работе в Верховной Раде мэр рассказывает все в том же режиме восторженной оды себе, любимому. В принципе, любая история успешного человека – не без доли тщеславия, но Леонид Михайлович – совсем уж особый случай. В произносимом им потоке дифирамбов то и дело случаются перлы протестантско-миссионерского косноязычия. Со стороны это напоминает речь американского пастора в дурном переводе с английского:

- "Благодаря моим инициативам очень многие контролирующие органы перестали быть нашими господами…"

Или:

- "Однако очень много замечательных и нужных законопроектов, к сожалению, оказались так и не реализованы. Я знаю, что в будущем эти законы еще получат всенародное признание…"

Над иным таким признанием и не захочешь, а прольешь слезинку-другую:

- "…видел, что осталось мне в наследство от старой власти – мягко говоря, плохая мораль, существующая в Киевской городской госадминистрации. Я уволил многих сотрудников, которые не имели в своем сердце доброты и, по-моему, были не совсем чисты на руку".

В любой другой стране за это "по-моему" мэр получил бы лавину исков от уволенных чиновников. Но мы, слава Богу, не Америка, у нас можно припечатать соперника – и тут же сказать: "Это не я!". Вот как виртуозно это делает Леонид Черновецкий:

- "Но не думайте о плохом. Какие бы уловки не выдумывали бессовестные законодатели и алчные политики – мы победим! Это важно для киевлян и важно для Киева!"

И тут же:

-"Я не буду говорить плохих слов о своих оппонентах, потому что это было бы не по християнски…"

Однако не только от киевлян зависит успех Леонида Михайловича в майском мероприятии. Есть еще, знаете ли, Банковая, с подачи которой в бой за мэрию вступило, в пику главным оппонентам Черновецкого, несколько заметных "спойлеров". Поэтому добрые слова следует сказать и в адрес Президента. Правда, Черновецкий подает эту "подливку" так, что у главы государства может случиться изжога:

- "…Всем этим я был обязан тогдашнему руководителю фракции Виктору Ющенко, которого я знаю вот уже 20 лет. Именно он был носителем новой идеи становления Украины. Идеи, которая в результате того, что не он сегодня управляет многими процессами, так и не была реализована".

Впрочем, "Исповедь мэра" написана не для Президента, но для киевских избирателей. И здесь Леонид Михайлович пытается "покрыть" электорат, как петух покрывает кур. Для национально сознательных граждан у него наготове рассказ о дружеском общении с Вячеславом Чорноволом; для старушек – трогательное признание в любви покойной маме. Старшему поколению понравятся также семейные фото из 70-х, молодежи – фото улыбающегося мэра, опережающего журналистов на гаревой дорожке.

Но основной упор Черновецкий делает на свой главный оплот – бюджетников и пенсионеров. Взять хотя бы подписи к фото:

- "Ветеранам – низкий поклон и уважение";

- "Труд медицинского работника – уважаем и почетен";

- "Простые люди – самые добрые"

Вообще, подписи к фото выдержаны то в режиме дневника ("Даже занимая пост мэра, я не чураюсь никакой работы"), то в формате 3-го лице единственного числа ("Мэр всегда приходит на защиту простых людей"). От этих перепадов в самоидентификации становится немного не по себе.

Однако, там где надо, Леонид Михайлович действует более чем расчетливо. Вот как он мотивирует киевлян отдать голоса за Черновецкого и его блок:

- "Многие наши проекты практически "на выходе", и они намного улучшили транспортную инфраструктуру, жилищное строительство, особенно коммунальное, и т.д. Поэтому я очень обеспокоен вопросом: как будут развиваться эти проекты, если после выборов они попадут в руки кому-то другому…"

Ну да ладно, с электоратом все понятно. А вот как быть с теми "нехорошими людьми", которые критикуют принципиального мэра и его честную команду? На это у Леонида Черновецкого есть своя мантра, и произносит он ее с большим воодушевлением:

- "Кто бы что ни говорил, знайте: я, в отличие от других мэров, не приобрел ни одного квадратного миллиметра земли для себя. Я живу там, где жил до выборов, и не получил никаких привилегий от должности мэра".

Вот, собственно, и все. О земельных аферах и обвинениях в склонности к наркотикам Леонид Михайлович предпочитает не распространяться. А зачем, если можно поговорить о любви? Черновецкий и говорит:

- "Киевляне такие разные, но я ко всем отношусь с уважением, а лучше сказать, с любовью!"

Аминь.

Фото взяты из книги Леонида Черновецкого "Исповедь Мэра"